— Ты бы ночью посмотрел.

— Смотрел. Не получилось.

Они помолчали. И вдруг Фима спросил:

— Где этот аппарат?

— Я тебе не только аппарат могу показать. У меня и другие доказательства есть.

— Чего же ты молчишь? Показывай.

Коля вытащил из ящика стола папиросную коробку. В ней лежали трофеи, привезённые из будущего.

— Сначала вот это. — он достал золотую звёздочку. — Знаешь, что это такое?

— Звёздочка.

— Личный подарок космонавта дальнего плавания капитана Полоскова. Каждая звёздочка на груди означает число звёздных экспедиций. Ясно?

— Ясно.

— Теперь вот это. Высохло только, но все равно угадать можно.

— Банановая кожура.

— Ты гений, Фима. Точно, это банановая кожура. Но не сегодняшняя. Со станции юных биологов на Гоголевском бульваре.

— А что, под открытым небом растут?

— Будут расти. И обезьяны будут прыгать.

— А банан ты съел?

— Банан на следующий день пришлось съесть, чтобы не сгнил.

— Кстати, если бы я побывал в будущем, хоть бананом бы своего друга угостил.

— Я боялся тайну выдать, а не от жадности.

— Всегда так, — сказал Фима. — Когда друг не нужен, о нём забывают. А когда надо спасаться, — где ты, друг? Спеши на помощь!

— Ладно уж. Дальше показывать?

— Показывай.

— Держи. Узнаешь?

— Бублик. Сухой совсем.

— Это растительный бублик, скороспелый, Аркаша вывел.

— Откусить можно?

— Погоди. Ты уже батон съел. А это, как ты думаешь, что такое?

— Камень.

— Просто камень?

— Откуда я знаю! Я скажу, что просто камень, а ты скажешь, что это марсианский алмаз.

— Ты почти угадал. Великая девица Милена Митина, кстати, моя землячка, из Конотопа, привезла его из гастрольной поездки по Галактике и мне подарила.

— Погоди, Коля, ты разве из Конотопа?

— Нет, это она из Конотопа.

— А почему тогда она твоя землячка?

— Потому что там, в будущем, я был из Конотопа.

— И тебе верили?

— Не всегда.

— Ну ладно. Что ещё привёз?

— А недостаточно? Вот листок, сухой, с быстрорастущего бубличного дерева…

— Я тебе, конечно, верю, но что ты мне показал? Золотую звёздочку с военного погона, кожуру банана, бублик, сухой лист и камень. Если кто засомневается, он тебе в два счета докажет, что ты в будущем не был, а все придумал.

— Но ведь… — Коля посмотрел на свои сокровища чужими глазами, и его в самом деле взяло сомнение. — Но ведь ты-то веришь…

— Верю, — твёрдо сказал Фима. — Если ты ещё чего покажешь.

— Тогда поклянись страшной клятвой, что никому не скажешь.

— Тоже мне романтик! Так только в детских книжках разговаривают.

— Ладно, дай слово.

— Я уже давал.

Коля вздохнул и полез под письменный стол, где стоял ящик с инструментами, остатками переиспользованного детского конструктора, проводами, сломанными выключателями и прочими ценными вещами. Внизу лежала коробка из-под туфель. В ней под слоем мелких деталей — чёрная сумка с ремешком через плечо.

— Ну вот, смотри, только не сломай.

Фима посмотрел, взвесил на ладонях.

— А как работает? — спросил он.

— Просто.

Коля повесил сумку через плечо, приоткрыл крышку, достал оттуда тонкий провод с наушником на конце, вставил его в ухо и сказал:

— Можно приступать к работе.

— А откуда ты знаешь, как он действует?

— У них машины довольно простые, минимум деталей. Я видел, как Алиса работала, а дома немного испытал.

— Ну, и о чём я сейчас думаю? — спросил Фима, стараясь ни о чём не думать.

— А чего на тебя настраивать? — сказал Коля. — Ты думаешь, как бы самому попробовать.

— А точнее?

— А точнее сейчас узнаем.

Коля открыл крышку сумки, внутри — колёсико. Он стал медленно поворачивать его, настраивать.

— Ага… Ты есть хочешь? Ты же все котлеты сжевал.

— Врёт твой аппарат! — сказал Фима. — Я о еде и не думал.

— Значит, твои мозги за тебя думали.

— И они не думали…

— Странно…

— Очень даже странно.

— Стой! Где кот?

Коля обернулся. Фима тоже. Кот сидел в углу комнаты, облизывался и пялил мрачные жёлтые глазищи.

— Прости, Фима, — сказал Коля. — Накладка по моей вине. Остановился на волне кота, а у него одна мысль — пожрать бы — и никаких других желаний, хотя с утра полную тарелку трески смолотил.

— Дай лучше мне попробовать, — сказал Фима. — Если уж машина такая простая.

— Погоди.

Коля снова покрутил колёсико.

— Вот, — сказал он. — Могу повторять твои мысли слово за словом. Слышно лучше, чем по телефону. И не считай в уме, меня не собьёшь. «Тридцать семь, тридцать восемь… тридцать девять… Неужели он в самом деле может мысли читать?» Это я за тобой повторяю. «Вот бы на уроках использовать… Руткевич пишет контрольную, а ты списываешь, не глядя».

— Коля, стой! — закричал Фима. — Все, я верю, ты угадал! Дай теперь мне!

Коля осторожно перевесил сумку со своего плеча на Фимино. Передал ему наушник и отошёл к окну, словно его это не касалось.

— Крути колёсико. Если услышишь про еду — это кот Маркиз. Крути дальше, настройка тонкая, диапазон действия метров двадцать, не больше. Наверно, у каждого мозга своя волна…

Фимка покрутил колёсико, замер и долго слушал, закрыв глаза. Потом вынул наушник, положил сумку на стол и сказал:

— А я всё-таки думал, что ты врал. А ты ни слова…

— Трудно поверить.

Фима сел на диван, скрестил руки на животе и сказал:

— Пожалуй, я слишком много котлет у тебя съел. Совсем обедать не хочется, а бабушка у меня: «Почему у нас плохой аппетит? Что болит у нашего мальчика?» Она меня совершенно распустила.

— Да ты о деле говори! — возмутился Коля. — Как можно думать о котлетах!

— А что говорить? Плохо твоё дело. Ты прав.

— Почему плохо?

— Включись на мои мысли, послушай и поймёшь. Зачем слова тратить?

— Ты ещё русский язык, надеюсь, не забыл?