Что там опять треснуло? Я включил тактический фонарь, мощный луч легко прострелил пространство до самого берега. Никого. Ещё немного посветил по кустам, что-то подбадривающе насвистывая себе под нос, потом задумчиво посмотрел на стекло фонарика, вокруг которого уже начала свой танец ночная мошкара, и нажал кнопку выключения.

Вот это темень в тайге… Только выше абриса что-то видно.

Иногда облака расступались, и тогда луна покачивалась над моей головой. То и дело посматривая на берега то невооружённым взглядом, изредка в тепловизор, экономя батарею, я неожиданно остановился на необычных деревьях высокого правого берега, что высились на самом крутояре. Словно кто-то влез на сосны. Странной они формы, эти верхушки, не пойму что-то. Ветра не было, но деревья словно раскачивались. Бляха, да там же фигурки! Я чуть не вскрикнул, заёрзав в поисках удобной для наблюдения позы, автомат сам собой оказался у плеча. Точно! С расстояния в сто пятьдесят метров на островной костерок и расположившийся возле песчаной полосы катер внимательно смотрели два инопланетянина, забравшиеся на самые вершины сосен.

Чёрт, жуть таёжная! Кыш! Брысь! Во фантазия прёт! Наросты или ветки, просто хитро переплелись… Или? Высокие сосны снова качнулись, и здравый смысл опять сдал позиции. Нет, это зомби, почему-то я знал это точно.

— Херцы-берцы…

В темноте человек — самое беспомощное из всех животных существо, вот что я вам скажу, даже хорошая подготовка не сделает тебя приспособленным к скрадыванию и охоте так, как это могут делать созданные для этой целью самой Природой ночные хищники. С этого момента воображение заработало в полную силу. Несложно было представить, как силуэты быстро и бесшумно спускаются с сосен и начинают плавно, словно скользя, двигаться в своём тряпье к воде, а дальше и к острову, костёр таких тварей не остановит. Я еле удержался, чтобы не выстрелить.

Темнеет что-то, звёзд совсем не видно. Тучи. Неужели нас, не приведи господи, ждёт по-настоящему тёмная грозовая ночь, в которой среди кучевых облаков заблистают ослепительные зигзаги молний, рапидом озаряя кварцевые откосы и упавшие к воде деревья, частоколы гарей, беззащитный катер посреди реки… и движущиеся в мою сторону тени! Холод пробежал по предплечьям, поднимая волосы дыбом, меня передёрнуло. Шмальнуть из АК-103 короткими по каждой, что ли? Заверещат, падлы, или нет? Очередь из автомата есть лучший способ проверки на земное происхождение существа.

— Кофе будешь, командир? Дрожишь что-то… — спросил тихо подошедший на смену механик, и я опять дёрнулся.

— Ёлки, ты шуми в следующий раз… Глотну, спасибо. Спросить хотел, слушай, Мишка, что ты там давеча говорил о необычных животных?

— Сам-то я не видел таких, признаюсь, на охоту не часто выбраться удаётся… — с охотой начал он, устраиваясь рядом поудобнее и доставая трубку, — а от стариков наслушался. Убьёшь князька, и фарту не видать. Один рассказывал, как однажды среди деревьев увидел белое пятно. Подкрался ближе — кабарга белая, вот же поразительный случай! Обычно у них шкурка-то бурая, в тон тайге, а тут альбинос пожаловал, со снежной шерстью, розовым носом и глазками кровавыми... Такие встречаются очень редко. Мужик не справился с азартом, и зверька стрелил. Вот после этого охотничья фортуна его и покинула, следующий трофей ему пришлось ждать очень долго. Другой не удержался, добыл белую косулю, ещё и ножиком добирал. Уже не вспомню, что за этим последовало, врать не буду, но слова его запомнил хорошо: «Лучше бы я этого не делал, паря».

— Вот так вот, — философски молвил я.

— Ага, — кивнул механик, пыхая красивыми кольцами.

Дождавшись, когда его трубка погаснет, я отправился на ночлег, напоследок всё-таки показав на злосчастные деревья и попросив механика, чтобы Кате с Сашкой о них ничего не говорил. Забравшись на разложенные полати каюты, я ещё какое-то время никак не мог уснуть, переворошив всю увиденное от устья и до острова с начала до конца. И все же усталость взяла свое, отрубился. Не помню, видел ли какие-нибудь сны, но проснулся резко, вздрогнув от доходившего издалека волчьего воя.

Светало. Рано совсем, спать да спать… Не получится, слышу, наши уже шевелятся.

Я сладко потянулся и выбрался из каюты. Улыбчивая Катя жарила на дровяной печке кубрика яичницу, энергичный Васильёв уже успел выловить пяток крупных сорог и теперь сноровисто чистил рыбин, готовя их к быстрой жарке на рожнах. Поёжившись от приятной утренней прохлады, я, обняв себя за плечи, по проторенной на песке тропе направился к берегу с мылом и полотенцем. После завтрака, не болтая праздно, мы быстро собрались и поплыли против течения дальше, фактория Сым уже недалеко. Река делала крутой поворот. Вспомнив о ночных кошмарах, я напоследок оглянулся и увидел в утреннем рассвете удаляющийся крутой утес, где на вершине поблескивала от лучей жуткая парочка.

— А вы зомбаков ночью видели на фишке? — неожиданно спросил Сашка. — Над обрывом. На соснах сидели. Я аж заикал, когда заметил, а разобрать, что это такое, даже с тепловиком не смог.

— Парочку не до конца оживших мертвецов? — невозмутимо поинтересовалась Глебова. — Очаровательные фигурки. Фу, хренотень какая, голова пухнет… А я и разбирать не стала, так никаких нервов не хватит.

И всё обсуждение. Оказывается, вся опергруппа в курсе, зомбаков заметили, но особых эмоций не было, что меня не может не радовать.

Место на карте обозначили, не советуясь — «Мертвяки».

Остатки утреннего тумана ещё лениво сползали с обрывов, путаясь струями в кронах низких прибрежных берёзок. Над рекой было чисто, никакой дымки.

Вступив в очередной раз место у штурвала Кате, рядом я не остался. Усадив за лоцию Михаила, сразу полезшего в карман за очками для чтения, пошёл на палубу к щитам отсеков, чтобы справить малую нужду, а заодно проверить уровень топлива в баках. Сделав все дела и убедившись, что датчик почти не врёт, и расход плановый, сел на горячую ребристую крышку моторного отсека и принялся размышлять о Шведове.

Сам бы так, как он, не смог. Ни за какие коврижки.

Жить абсолютным отшельником-бегуном, как староверы встарь, неизвестно чего ради, да ещё и в столь тяжёлые времена, когда все и так разрознены? Нет. Полная бессмыслица, дурь. Осип Каргополов, староста старообрядческой общины Заозёрное, а теперь уже и оставленного нами села Разбойное, в перерывах между неспешными коммерческими разговорами рассказывал много чего интересного. В частности, поведал и о современном добровольном отшельнике родом из Санкт-Петербурга, который некогда вроде бы вполне счастливо да сыто жил в далёкой Америке, был достаточно богат, а потом по неведомой причине всё бросил и стал классическим дауншифтером, выкопав и обустроив в енисейской тайге землянку неподалеку от Заозёрного.

Людей возвращенец сторонится, в том числе и староверов, что, вообще-то, удивительно, неукоснительно придерживается правил жизни в гармонии с природой. Спичками и зажигалкой этот чудак не пользуется принципиально, огнестрельного оружия не имеет и не хочет иметь, пищу, которую дает Всевышний, добывает силками и капканами. Лук себе сделал со стрелами, словно команч какой-то... Жители Заозёрного, потомственные кержаки и во многом действительные отшельники по жизни, считают, что чудак наверняка не в себе. Старообрядцы так считают!