— Неймется этому придурку, — сказал мне Филипп, когда мы очередной раз встали отдышаться. — А посмотри, как хорошо кругом. Лучше, чем в тюрьме.

Я ничего хорошего кругом пока не видел: снег и снег. Даже глаза начинали болеть. Фокс уже давно надел специальные темные очки, но нам таких взять не догадался, идиот. Наконец Фокс остановился и сказал нам, чтобы подъезжали осторожнее. Мы подошли, и оказалось, что он стоит на самом краю горы, просто гора белая и внизу все белое и издалека ничего не различить. Фокс сказал нам, чтобы мы на лыжах ехали вниз по склону.

— Если я переломаю себе ноги, — сказал Филипп, — тебе придется меня нести.

— Черта с два, мне хватит одного, а тебя пристрелю, — огрызнулся Фокс. — Езжайте тихонечко, то влево, то вправо, а если упадете, то старайтесь не сломать лыжи, до Ледника еще километров шесть-семь.

— А что ж мы не долетели? — не понял я.

— Чтобы они нас не заметили. Или ты думаешь, я идиот, и не понимаю, как погиб Коул?

— Да, мы думаем, что ты — идиот, — сказал ему Филипп и поехал вниз.

Он упал не сразу, а метров через тридцать, и покатился кубарем. Сначала отлетела в сторону одна лыжа, потом половина другой. Филипп катился долго, до самого низа. Я сказал Фоксу, чтобы он взял мои лыжи, они так целее будут, потому что я все равно так же покачусь. Фокс не успел ответить, как вдруг снизу, откуда-то из-под склона, поднялось летающее блюдце и повисло прямо напротив нас.

В блюдце сидела Ойхо, и я ей очень обрадовался.

— Привет! — крикнул я. — Как дела?

— Привет-то привет! — весело сказал мне кальмар. — Только, во-первых, не имею чести знать, а во-вторых, вы вступили в запретную зону и вам пора испариться!

Кальмар поднял вверх клешню с маленьким желтым камешком, и я спросил:

— Это что такое?

— А это испаритель и есть! — крикнул веселый кальмар. — Пришла пора прощаться!

Фокс ухнул и бросился вниз с горы. Никогда не видел, чтобы кто-то скатывался вниз так красиво. Кальмар, видимо, тоже такое видел в первый раз.

— Спортсмен? — спросил он меня, кивнув на удаляющегося Фокса.

— Нет, агент.

— Ты тоже?

— Нет, я — Мао. А где Ойхо?

— Надеюсь, ты не скажешь, что она твоя девушка? — Кальмар все смотрел на Фокса и покачивал клешнями от восхищения. — Я собираюсь отбить ее у мужа. Она здесь, вчера приехала к нам. Теперь ты готов испариться?

— Нет. Я готов вместе с тем парнем, что валяется внизу, куда-нибудь отсюда отправиться, если тебе так надо.

— Отправиться куда-нибудь — это работа для испарителя! — Он поднял было свой камешек, но остановился. — Слушай, а Ойхо любит театр?

Я замешкался с ответом, потому что не знал, любит ли Ойхо театр. Она меня в зоопарк приглашала, а в театр — нет. Я и про себя-то такого не знаю, люблю ли я театр. Кальмар устал ждать и подлетел на тарелке ко мне:

— Внизу поговорим! Залезай осторожно, а то приятелей твоих растеряем. Шустрые!

Я залез, и мы довольно быстро и плавно опустились вниз. По дороге я успел сбросить лыжи, они мне страшно надоели, и отхлебнуть спирта. Горло почему-то сильно обожгло, и как только мы опустились возле сидящего в сугробе Филиппа, я спрыгнул и заел спирт снегом. Кальмар решил, что я пытаюсь удрать, и выстрелил в меня из своего камешка, но промазал и угодил в сугроб, который и правда тут же испарился. Получилась большущая туча тумана, в который я сразу прыгнул, сам не успев подумать почему. В туче было сыро и ничего не видно, и я сразу заблудился, это было похоже на облако, хотя я в облаке не был. От нечего делать выпил спирта, от души выпил, потому что сердце колотилось. Я, видимо, действительно был не готов испариться. Горло снова обожгло, а снега не было, я стоял по щиколотку в воде. Я зачерпнул воды ладонью и запил, и тут из облака вышел Саид.

— Здорово. Тебе Николаев просил передать, что он ждет Книги. Он дежурный. — Он смотрел в сторону.

— Как дела, Саид? Спирта хочешь?

— Нет, у меня теперь есть… Слушай, баранья башка, я Борхонджона видел… Он сказал, что голову тебе при встрече оторвет. Ну и все. Он нормальный мужик, отходчивый. Смеялся. Филипп-то что про меня говорит?

— Говорит, тупой ты. Не обижайся, он любя.

— Да ладно, — Саид улыбнулся. — Тупой, да. Ты меня извини и будь осторожней. А Книги лучше отдай.

— Так они у Фокса, а он их бензином полил, не хочет отдавать никому.

— Вот и прекрасно, ты их только подожги. Это ж рукописи, а они, как сгорят — сразу к нам попадают.

— Так спичек же нет!

— Ну придумай что-нибудь. Понимаешь, эти вот кальмары четырехклешные — они с другой планеты, но там все вымерли, теперь в своей Канцелярии. Вот занимаются всякой ерундой, Книги им наши нужны зачем-то. Любопытные очень. Я к тому, что дело-то хорошее. Сожги их как следует и дыши свободно.

— А спичек у тебя нет? — Но я уже не видел Саида, он махнул рукой и ушел в облако.

Пришлось еще выпить спирта.

Вода под ногами уже превращалась в лед, я решил выйти из облака, пока не вмерз по щиколотки. Вышел как-то сразу, и передо мной оказался Филипп. Он брел куда-то, озираясь по сторонам.

— Мао, ты куда пропал? Идем отсюда, заварушка тут.

— Филипп, надо Книги сжечь.

— Почему тебе все время чего-то надо? Почему мне ничего не надо?

Тут же перед нами опустилось блюдце с кальмаром.

— Два вопроса, господа, два вопроса. Где ваш третий и любит ли Ойхо театр?

— Не знаю, — сказал я.

— Чего именно? — не понял кальмар и тут же как из под земли выросший Фокс приставил автомат ему к спине.

— Отличная работа, ребята. Теперь осторожно выньте его из аппарата, — сказал нам Фокс. — Только не повредите. И сами не делайте резких движений.

Кальмар стал возмущенно бормотать что-то, цепляться за сиденье, но мы его вытащили. Я сказал ему, что не знаю, любит ли Ойхо театр и где Фокс, то есть тогда не знал, и спросил, есть ли у него спички.

— Не курю, — буркнул кальмар. — Чего вам от меня нужно?

— У нас будет долгий разговор. — Фокс обнял его одной рукой и поднял, другой рукой целясь в нас с Филиппом из автомата. — Все идем к вертолету.

— Ага, сынок, конечно, — кальмар обхватил его шею клешнями, Фокс тихо ахнул и повалился вперед. Придавленный кальмар все-таки посмеялся с минуту, прежде чем обратиться к нам за помощью.

— Вы видели это? Он думал, что только он крутой! А что меня полгода только тому и учили, как гуманоидов голыми клешнями выключать, ему в голову не пришло! Слушай, парень, я оставлю тебя в живых, если ты обещаешь рассказать это Ойхо. Подгребай на полюс, мы там скоро соберемся, сразу три дня рождения будем отмечать, и Ойхо придет. Гуманоидам можно без подарков!