* * *

P.S. Кстати о морозе. В холодном колбасном ларьке «Унипрома» продавщица выбивает чеки на небольшой белой контрольно-кассовой машине.

– Неужели работает в такой холод?

– Работает, – кисло улыбается она. – Только кнопки плохо нажимаются.

Рассказывают, что на «Спартаке» один продавец где-то раздобыл себе большую механическую кассу и теперь энергично крутит ручку, выбивая чеки.

«Северная правда», 18 ноября 1998 г.

Сушь-99

ЛЕШИЕ СО СПИЧКАМИ НЕ ХОДЯТ

«Береги лес от пожара!» – украшают лесники опушки наглядной агитацией. Наш народ относится к ней, как к кирпичной «Славе КПСС» на обочине дороги и беспечно оставляет «зеленому другу» незалитые костры и непотушенные окурки.

Такое наплевательство, великая жара и сушь 99-го запалили лес еще 23 апреля. И с тех пор пошло-поехало. 3-4 загорания в день стали нормой. Доходит до 5-6. 131 лесничество в области и все в постоянном напряге: не потянуло бы дымком из мест народных гуляний на зеленой. Специфика тушения лесного пожара аналогична прочим – давить в зародыше и стеречь, чтобы не возродился фениксом из пепла.

Неписанное правило у лесников – не оставлять пожар до утра, тушить ночью, когда сама природа умиротворяет огненную стихию, стихает ветер и повышается влажность воздуха. Стремление к конечному результату провоцирует лесников на нарушение инструкции, которая лучше знает, как жить, и запрещает работать в лесу по ночам, но на нее закрывают глаза.

Если бы блюли документы – не потушили бы к 20 июля 96 загораний – рекордное число за последние четверть века после пожарного 72-го. 81-й год, когда к 20 июля горели 60 раз, теперь на втором месте, а 92-й, тоже засуха, но без дикой жары, с его всего-то 40 пожарами – на третьем.

Павел Ступин, начальник отдела охраны и защиты леса Костромского управления лесами, демонстрирует прессе большую карту области, на которой черными флажками отмечены пожарища. Они роятся вокруг населенных пунктов, вдоль дорог, по берегам рек. И ни одного черного треугольника нет в дальних дремучих чащобах. Разгульно-пьяные компании сюда не добираются, у лешего спичек нет, а охотники – народ бывалый и осторожный. Пожар от молнии – исключительный случай. Павел Николаевич говорит, что весной пожары начинаются от берегов рек, это печальный финал народного развлечения «ловись рыбка большая и маленькая», а осенью – от ягодных болот и грибных мест, где загорания организует тот же человеческий фактор.

Из 96 пожаров, по словам начальника отдела, не потушено два. Горит торф у деревни Филипцево, но без болотной техники к нему не подобраться.

С начала июня горят космынинские торфяники. Лесники указывают загорание в сводках, хотя пожар не по их ведомству. Все, что находится в полосе отчуждения железной дороги, должно заливать Министерство путей сообщения, стало быть, Ярославское отделение Северной железной дороги. Почему железнодорожники не тушат, Павел Николаевич не знает, видимо, просто не хотят.

Дымящийся торфяник возле самого Космынина все-таки допек нерехтскую администрацию, в понедельник к 11 часам сюда прибыли три мощных бульдозера Т-130 и с ходу принялись сгребать горящий торф в большие кучи, чтобы пожар не мог распространиться дальше.

Мы побывали на месте ЧП и убедились, насколько это кошмарное зрелище и адская работа. Представьте себе – жара под 30, над полем, наполненное едким торфяным дымом, повисло марево раскаленного воздуха, буквально земля горит под ногами, а желтые тракторы с бульдозерными ножами ворочают тлеющий торф. Когда трактор вскрывает «очаг активного горения», на волю, как джинн из бутылки, вырывается огромное облако темно-серого плотного дыма и, безудержно увеличиваясь в размерах, ядерным грибом устремляется вверх. Чисто бой в Крыму, все в дыму. Совершенно удивительно, как трактористы умудряются не задохнуться в кабинах, и вообще, как человеческий организм может функционировать в столь жутких условиях. Рядом с раскаленными тракторами дежурит пожарная машина. Пожарные готовы охладить из брандспойтов и трактор, и тракториста.

Павел Ступин говорит, что к возгоранию склонны плотные хвойные молодняки, разгорится – не остановишь. Именно они стоят сейчас на месте гари 72-го года в Макарьевском и Мантуровском лесхозах. Управление лесного хозяйства и костромское звено авиалесоохраны, обеспокоенные постоянной напряженностью ситуации, а она все лето стоит на грани чрезвычайной, планируют направить самолет в Шарью. Отсюда ближе, а значит, дешевле обозревать с воздуха центральную и восточную части области, где находятся основные лесные массивы, в том числе и четвертьвековые мантуровско-макарьевские сосны.

Август, по словам Павла Ступина, самый пожароопасный месяц. Жухнет листва, высыхает лесная подстилка, из-за уменьшенного сокодвижения древесина становится суше. Пал при таком комфорте рванется со скоростью курьерского поезда.

Кроме воздушного дозора в арсенале у лесников «ограничение доступа в лес». Его пока не вводили, потому что ситуация за грань не перешла. Если перейдет, глава администрации области объявит «чрезвычайную ситуацию».

В каждом лесхозе есть пожарная команда. Когда горит, лесники тушат круглосуточно, забывая о доме, о семье. Их тяжелый, малооплачиваемый труд малозаметен, но лесники – люди ответственные, скромные, громкой славы им не надо, был бы порядок в лесу. Только благодаря этому ситуация с лесными пожарами в области, несмотря на жару и сушь, не докатывается до чрезвычайной.

Павел Ступин вперед, на август, заглядывать не хочет, говорит, что во многих районах хорошо помочило и жить стало легче. Так или иначе, нас ждет тревожный месяц вересень. Сколько грибников и ягодников оставят непотушенные костры? Сколько недотеп сплюнут окурок в сухую лесную подстилку? Почему так? Почему человек, который жить не может без леса, стал его главным врагом?

На опушках лесники ставят еще один наглядно-агитационный лозунг: «Лес – наше богатство». А богатство мы с 17-го года не уважаем.

«Северная правда», 21 июля 1999 г.

КОСТРОМЕ – 5 ПРОЦЕНТОВ, МОСКВЕ – МИЛЛИОН,

или КОЛБАСА КАК ДВИГАТЕЛЬ ПАССАЖИРОПОТОКА

Как вы думаете, уважаемые читатели, почему костромич, отправляясь на день-другой по делам в столицу, не берет сразу билет на обратный путь? Почему оставляет он побоку столь удобную услугу, предпочитая выстоять очередь в московской кассе?

Ларчик открывается просто: в Костроме приобретение каждого билета облагается 5-процентным налогом с продаж, а в Москве такого налога не существует.

Вот еще пример для прояснения ситуации. Семья – трое взрослых и ребенок – собралась в Ташкент. Билеты стоят почти шесть тысяч. Кассир предлагает добровольно уплатить 5-процентный налог с продаж, около 300 рублей. Пассажиры негодуют: «Да мы на эти 300 рублей всю дорогу питаться будем!» и берут в Костроме билеты только до Москвы, чтобы в столице, где нет налога с продаж, приобрести дорогостоящие билеты до Ташкента.

Первоначальный вывод о глупости московских властей, которые не используют столь явную