Тудор совершенно не изменился, даже кольчуга все та же, похожая на крупную рыбью чешую, да на плечах стальные пластины. Лицо его выглядит и безумно старым, и предельно юношеским, а когда выкрикивает какие-то указания, крупные белоснежные зубы сверкают, как два ряда молний.

Конь его то и дело поднимается в диком ужасе на дыбы, хрипит и старается повернуться обратно к воротам.

А Бобик, виновник суматохи, сидит на толстой заднице и, улыбаясь во весь рот, смотрит с интересом, спокойный и веселый.

— Ах ты, гад, — сказал я с сердцем, — чего тебе на кухне не сидится?.. Здравствуйте, барон! Это моя собачка, не обращайте внимания.

Тудор посмотрел на собачку, спросил с беспокойством:

— Сэр Ричард?.. Но это же Адский Пес?

Я отмахнулся.

— Да какой он адский, если уже перекусал там всех и убежал, оборвав цепь, не поверите, вот такой толщины?! Как я рад вас видеть, барон…

Он покинул седло и, все еще косясь на собачку, крепко обнял меня. От него пахнуло лесом, муравьиной кислотой, живицей, но больше всего неиссякаемой энергией, которой хватило бы сдвинуть замок на несколько ярдов.

Руки его, крепкие и толстые, как нижние ветви столетнего дуба, сдавили мои плечи так, что я только охнул.

— А как я рад! — сообщил он жизнерадостно. — И как хорошо, что вы вернулись!.. А то мы только и слышали про какой-то турнир. Как мы поняли тут, вы после него отправились малость поискать приключений?

— Верно, — согласился я. — Здесь вы уже повыбили всех крупных кабанов, а как жить без упоения?

Он захохотал.

— Нет уж, самого крупного кабана вы завалили сами, дорогой друг! Но вы правы, дичь стала какая-то мелкая. Однако вы ради охоты уехали, верно?.. И сбежавшую из Ада собачку по дороге пригрели… Клянусь кровью, она одна любого кабана задавит, как кот мышь!..

— Это она делает часто, — заверил я. — Дорогой барон, что здесь слышно о войне?

Всадники уже увели пугливо вздрагивающих коней, а челядь засуетилась шибче ввиду приезда хозяина. Тудор обнял меня за плечи и повел в донжон.

— Мелкие никогда не прекращаются, — сообщил он, — но вы наверняка о той, что ведет Мунтвиг?.. Ради нее и вернулись?

— Точно, — подтвердил я.

Он пожал плечами.

— Наши земли почти отрезаны от других длинными ущельями да горными цепями, а пройти их насквозь так и вовсе не для большого войска. Потому, наверное, Мунтвиг и не повел сюда армии… Пойдемте в дом, там за столом и расскажем друг другу новости.

Бобик, виляя хвостом и заранее облизываясь, пошел за нами следом. Тудор уже успокоился, а когда в обеденном зале Бобик сразу же устроился под столом, барон мигом все понял и первым метнул ему жареную кабанью ляжку, после чего с удовлетворением прислушивался к смачному хрусту.

— Люблю, — признался он, — когда хорошо едят. Кто хорошо ест, тот быстрый, сильный, добрый и веселый!

Слуги начали наливать нам вина, я остановил.

— Позвольте, дорогой барон, угостить вас… вином, что я отыскал в дальних странах.

Он с любопытством смотрел, как в его чаше появляется светло-коричневое вино с тонким непривычным запахом, кивнул одобрительно.

— Судя по аромату, прекрасное вино… Боже правый!

Он едва сумел проглотить огненный ком, так как по привычке сделал большой глоток, а марочный коньяк, да еще особо старый, не любит такого простецкого обращения.

Лицо Тудора стало красным, он с трудом передохнул, глаза заблестели восторгом.

— Что это за чудо?

— Нравится? — спросил я. — Чего только не встретишь в странствиях.

Он покрутил головой.

— Да только ради такого вина стоит пуститься в странствия. Хотя, думаю, фуражиры Мунтвига все подчистили.

— Есть земли, — заверил я, — куда Мунтвиг еще не добирался! И не доберется.

— Это хорошо, — согласился он. — А то они всюду здесь шныряли… Все для сбора дани и продовольствия. Любое войско почему-то кормить надо!

Он довольно хохотнул.

— Давно это было? — спросил я.

— Последний раз к нам заезжали, — протянул он в задумчивости, — сейчас вспомню… месяца три тому. Видимо, уж очень далеко ушли на Юг.

— Далеко, — согласился я, — на Юг по своей дороге в ад… Дорогой друг, я просто счастлив, что вы поддерживаете такой порядок в этих землях, что и моему Гунтеру почти не приходится ловить разбойников, но что вы думаете о войне…

Он перебил живо:

— С Мунтвигом? Да то же, что и Карле. Мало ли какая дурь вдруг овладевает людьми, что все враз прут куда-то что-то завоевывать… Это как болезнь, лечить бесполезно. Либо само пройдет, либо их перебьют.

Я вздохнул.

— Мунтвиг — мелочь.

— Ого, — сказал он с уважением. — А что крупное?

— Маркус, — ответил я и пояснил без надобности: — Багровая Звезда Маркус, что уже совсем близко.

Улыбка медленно сошла с его лица, он помрачнел, нахмурился.

— Да… Маркус.

— Никто даже не собирается бороться, — сказал я с горечью.

Он зыркнул на меня исподлобья.

— А можно?

— Не знаю, — ответил я откровенно. — Просто все заняты планами спасения под землей. Никто и не пытается искать какие-то способы.

Он буркнул:

— Пытались. Много раз. Все гибли. Спасались только те, кто прятался в пещерах. Потому теперь все думают только о том, как спрятаться и переждать.

— А все перепробовали?

Он криво улыбнулся.

— А вы пытались бороться с наступлением зимы? А она всем не нравится!

Я проговорил, не сводя с него взгляда:

— А если собрать настоящих героев? Вот вы, по слухам, неуязвимы, мой телохранитель, Зигфрид, в состоянии превращаться в… но это между нами, в могучее чудовище, а у меня самого очень быстро заживают раны. Даже очень-очень быстро. Есть еще несколько героев в моем войске… ну там у сэра Герцлера — дивный меч, что ночью дает света больше, чем самый жаркий факел, у сэра Паланта — сапоги, по любому болоту бежит, как по лужайке, у Ободрита в обычных с виду ножнах раскаленный добела меч, есть у меня воины, что никогда не спят, есть ловкачи, что могут карабкаться по отвесным и совершенно гладким стенам, где даже муха сорвется…

Он пробормотал:

— Комары, напавшие на медведя… Но, дорогой друг, вообще-то, я и не собирался позорно зарываться в пещеры! Пожил достаточно, мой долг — умереть красиво и в ожесточенном бою. Если вы, мой друг, предлагаете еще и красивую схватку перед гибелью, то считайте меня в своем отряде!