Друзья охотно с ним согласились.

– Закажите что-нибудь, Константин Васильевич, – Шульгин указал на спешащего к ним, довольно представительного официанта более чем средних лет, – да и поговорим…

При этих словах в глазах Удолина что-то промелькнуло.

«Неужто опасается, что сейчас начнём про обстоятельства его бегства расспрашивать? – подумал Новиков. – Два года прошло, а какую-то вину за собой чувствует? Да нет, на него не похоже».

– Как же не заказать, обязательно закажу. Всё-таки это весьма приятно, когда можно не обращать внимания на правую колонку в меню…

– А то вы раньше, «до исторического материализма», так уж обращали, – приподнял бровь Шульгин.

– Превратные, превратные у вас представления, Александр Иванович, о материальном положении профессуры Императорских университетов. Побогаче, конечно, жили, чем рядовой обыватель, но шиковать… Отнюдь! Приличная съёмная квартира в центре (это если казённой не положено), одеться прилично, у хорошего портного, заметьте, не в «Готовом платье», книги покупать, журналы выписывать. Пулечку по субботам расписать – далеко не всегда выиграть получалось. Так что рестораны – только по большим праздникам. Рублей двадцать пять – тридцать в месяц на такие дела мог выделить, и всё. В основном в трактир к Тестову хаживал, там за три рубля и накормят, и напоят, так что из-за стола не встанешь…

Удолин, по застарелой привычке, активизированной предстоящим ужином в хорошей компании, включился в режим «непрерывного огня» и настроился плести кружева ассоциаций, стремительно удаляясь от стартовой посылки.

– А разве?.. – попытался включиться в тему Новиков, но тут же и получил ответ на ещё не заданный вопрос.

– Вы забываете, что я тогда числился всего лишь экстраординарным профессором, по кафедре всеобщей истории. Не присяжным поверенным, не модным гинекологом… Те зарабатывали, да. Тысячи зарабатывали, виллы на Капри строили, как этот ваш пролетарский… Горький, да! Ему тогда за печатный лист платили больше, чем мне за месяц лекций в университете. «Босяцкие рассказы», вот именно! А со своих… побочных интересов я совсем никаких доходов не имел. Не алхимией занимался, золота из дерьма не изготавливал, вот именно. Не семнадцатый век, покойников, знающих тайны пиратских кладов, в московские морги не каждый день привозили, знаете ли…

– Ну, вечная жизнь и технология выходов в астрал – тоже неплохо, – возразил Шульгин. – На врачах экономили. Знаменитый Боткин, я читал, по двадцать пять рублей за визит брал. Независимо от результата.

Давно они так вот с Удолиным не беседовали, на приватные темы, успели соскучиться по его манере.

– Кто же спорит… Хорошие врачи тогда были в цене, пусть супротив нынешних и десятой доли не умели. Но вальяжность, апломб, высочайшая культура общения… Лучше многих новомодных медикаментов помогало… Временами…

Удолин спохватился, увидев, что официант так и стоит рядом с отсутствующим лицом, делая вид, что даже и не слышит, о чём гости разговаривают. А может, и вправду не слышит. Профессиональная способность. Если вникать в непрерывную, много лет подряд с обеда и за полночь, болтовню клиентов, свободно умом подвинешься. Да и клиент – он ведь разный бывает. Заметит в глазах хоть тень заинтересованности – неприятностей потом не оберёшься.

Впрочем, в сталинские времена, в которые всем пожить довелось, практически вся обслуга подобных заведений сексотами в НКВД числилась. Так что слушали внимательно. Да и сейчас, наверное…

– Сообрази-ка нам, любезнейший… – и Удолин перенёс острие красноречия на новую жертву, став вдруг крайне похожим на профессора Опира во время обеда с Жилиным[98].

К сути вопроса, ради которого Удолин и был извлечён с Валгаллы, удалось перейти только минут через сорок, когда профессор основательно насытился и привёл в нужный тонус свои физическую, тонкую и эфирную составляющие. Похоже, на Валгалле он питался крайне нерегулярно, и в основном консервами, подъедая некогда созданные «Братством» многолетние запасы. К охоте ни он, ни прочие члены его некромантской команды склонности не имели, и не только по высшим соображениям, но и от обычной лени.

Мало того, что бродить целыми днями по окрестным лесам в поисках подходящей дичи, а потом ещё и возиться со свежеванием и готовкой желающих не находилось, так ещё и оружие нужно было чистить со всем тщанием, ибо за грязь и нагар в стволах Шульгин взыскал бы куда строже, чем просто за мусор, разбросанный во дворе. Тот давний урок, когда Сашка заставил «колдунов и чародеев» в метель долбить большими саперными лопатами мерзлый грунт и закапывать отходы своей жизнедеятельности, запомнился твёрдо.

А почему компания основательно обосновалась именно в форте Росс, а не в более тёплом и близком к культурным центрам замке под Царьградом? Константин Васильевич заявил, что Валгалла, в силу своего названия и удачного межзвёздного расположения, идеально подходит для научных изысканий в потусторонних сферах. Человеческое психополе вместе с ноосферой якобы там отсутствуют. И всяческой мистикой можно заниматься в комфортных условиях, вроде как астрономам предпочтительнее устанавливать телескопы на вершинах гор, где атмосфера потоньше и воздух чище… Да и к звёздам ближе, коротко хохотнул он при последних словах, показавшихся ему остроумными.

Шульгина, так и оставшегося первым и последним комендантом форта, это вполне устраивало. Оставленные людьми дома, даже такие основательные, как терем из брёвен диаметром в аршин, ветшают и разрушаются поразительно быстро. Да и собачкам присмотр нужен.

– Давно хотел спросить, Константин, как оно, под вашим углом зрения, не мерещится порой, что мы каждый раз возвращаемся «не туда»? – спросил Андрей, когда профессор жестом патриция велел официанту очистить стол от пустых и полупустых тарелок и извлёк из крокодиловой кожи портсигара, едва помещавшегося в боковом кармане пиджака, длинную и тонкую бледно-зелёную сигару.

«Тоже из моих запасов, – отметил Шульгин, – хорошо ребята устроились. Прямо посередине скатерти-самобранки. Года на полтора пожрать и выпить должно хватить».

– А вам, Андрей, это что, только сейчас в голову пришло? Неужто Гераклита до сих пор не читали? Как только мы хоть на мгновенье выпадаем из потока, та вода, в которой пребывали, утекает навсегда, а новая уже и по химическому составу другая, и по температуре… Я точно помню, что мы именно об этом уже говорили, и даже этими же самыми словами. Или не с вами, а с Олегом и Ларисой? – Он потёр пальцами виски.

– Склероз? – сочувственно осведомился Шульгин, исключительно чтобы поддеть собеседника. Так-то он прекрасно знал – обычным биохимическим и психическим процессам некромант почти не подвержен. Вон одного из его коллег, пирующих сейчас на Валгалле, сожгли живьём, было время, с соблюдением нужных ритуалов, и то выкарабкался без особого ущерба, просто тело пришлось очень долго почти по молекулам собирать, для полной идентичности.