— Люсинда, я хочу с тобой поговорить, — сказала она.

— Да?

— Пойдем в мою комнату. Я не хочу, чтобы нас кто-то слышал.

Мне не терпелось узнать, что она собирается сообщить. Когда мы вошли в ее комнату, она закрыла дверь и, встревоженно глядя на меня, сказала:

— Садись.

Я села в полном недоумении.

— Люсинда, — начала матушка, — это очень важно и весьма секретно. Но мы с отцом знаем, что ты никому не скажешь, и, в конце концов, ты уже не ребенок.

Мать замолчала, глядя, нахмурившись, перед собой, а я ждала, полная дурных предчувствий.

— Я знаю, ты уже давно догадалась, что твой отец, ну, не рядовой член парламента.

— Да… Он часто уезжает, и я видела, что ты немного беспокоишься, когда его нет, и, конечно, подразумевается, что ему нельзя задавать никаких вопросов.

— Мне всегда хотелось, чтобы твой отец не был связан с разведкой. Я всегда боялась за него. Это чуть не испортило нам жизнь, когда его послали на выполнение секретного задания и я думала, что он погиб. Я вышла замуж за другого…

Я догадывалась, что она пытается собраться с мыслями перед тем, как все рассказать мне.

— Твой отец самоотверженно служит своей стране, — продолжала она. Из-за этого он никогда не входил в кабинет министров. Для министра подобная деятельность невозможна. Поэтому он просто заседает в парламенте. Для Гринхэмов это традиция, и он должен ей следовать.

— Да, я знаю.

— Возникла некоторая проблема. Он собирается сам рассказать о ней. Твой отец неохотно идет на это, но мы оба решили, что так будет лучше.

Он попросил меня… ну, подготовить тебя. Думаю, он просто хочет увериться, что мы правы, посвящая тебя в этот секрет.

— Что за секрет?

— Он собирается сам рассказать тебе о нем. Мы все обсудили вчера вечером и пришли к выводу, что это наилучшее решение. Сначала твой отец считал, что ты еще слишком мала, но после всех недавних событий ты уже не ребенок. Я знаю, ты поймешь нас и приложишь все усилия, чтобы помочь.

Отец ждал нас в кабинете.

— Садись, Люсинда, — промолвил он. — Твоя мама уже сказала тебе, что я связан с секретной службой?

— Да.

— Речь пойдет о Милтон Прайори.

— Милтон Прайори! — удивленно пробормотала я.

— Да, Милтон Прайори, — повторил отец. — И ты должна сохранить наш разговор в тайне.

— Понимаю.

— Я не хочу, чтобы Милтон Прайори служил темой для разговоров… Пусть думают, что взрыв произошел по вине цеппелина или из-за утечки газа. Я понимаю, что у тебя особый интерес к этому дому, но ты должна прекратить строить догадки.

Таинственность вызывает у людей любопытство, поэтому перестань обсуждать это происшествие, а если о нем зайдет речь в твоем присутствии, то постарайся всеми силами изменить тему разговора.

— Но почему?

— Потому, Люсинда, что Прайори использовался правительством как исследовательский центр.

Там проводились секретные эксперименты. Было очень важно сохранить в тайне место проведения этих исследований. Прайори выбрали по моему совету. Брошенный дом, пустующий уже несколько лет. Появление в нем людей не должно было удивлять соседей, потому что основная работа велась под предлогом якобы производимой реставрации дома.

Отец замолчал и взглянул на меня.

— Ты считаешь, что Милтон Прайори взорвали шпионы? — сказала я.

Отец кивнул.

— Да. Я чувствую себя ответственным, ведь это я предложил вести здесь работу. У меня в Лондоне хранятся секретные бумаги, содержащие важные подробности об этом месте и работе, которую необходимо выполнить.

— В чем она состояла?

— Слишком сложно объяснить. Эксперименты по усовершенствованию нового бронебойного орудия. А теперь большая часть материала погибла.

— Полностью? — спросила я.

— Нет. Но мы отброшены на много месяцев назад. Меня весьма волнует, что некоторые документы, находящиеся у меня, несомненно, были кем-то изучены. Прежде всего, нашим врагам стало известно, чем мы занимались, во-вторых, они узнали, где проводилась работа, а в-третьих, они сумели взорвать дом.

Я вспомнила сторожа с собакой. Он, конечно, охранял это место.

— А теперь, Люсинда, перейдем к одному из самых тревожных аспектов всей этой проблемы.

Кто-то проник в наш особняк в Лондоне и нашел секретные документы, которые хранились там в целях их безопасности. Кто это мог быть? К нам не забирались воры. По крайней мере, если это и произошло, мне ничего об этом неизвестно.

— Ты хочешь сказать, что этим человеком мог быть кто-то из живущих в доме?

— Ну, не обязательно из тех, кто там живет.

Может быть, из имеющих туда доступ. Возможно, рабочий, приходящий выполнять какую-то работу.

Поэтому я хочу, чтобы ты была настороже, Люсинда. Если ты увидишь что-нибудь… если чье-то поведение покажется тебе подозрительным… немедленно сообщи мне или маме, кто бы это ни был.

Мы не можем исключить ни одного человека. Ты видишь, как велика опасность. Я хочу знать, кто видел секретные документы в моей комнате, кто осуществил уничтожение Прайори.

— Да, — ответила я. — Я тоже хочу этого.

— Невыносима сама мысль о том, что кто-то проник в дом, просматривал мои бумаги, — сказал отец. — Это заставляет ощутить, какие сейчас опасные времена. Итак, Люсинда, молчи о Прайори.

Пресекай разговоры на эту тему… и гляди в оба.

— Хорошо, — промолвила я.

Наступила весна, не принеся заметных изменений. В августе исполнялось два года с начала войны, и пророки, предсказывавшие, что она не продлится и шести месяцев, помалкивали.

Даже самые большие оптимисты потеряли надежду, что конец военных действий не за горами.

Я уже получила два письма от Роберта, прошедших строжайшую цензуру и не дающих никакого представления о его местонахождении, кроме того, что это «где-то во Франции».

Он часто занимал мои мысли, так же как и Маркус.

Я очень тревожилась о Роберте, подвергавшемся смертельной опасности. Маркус, по крайней мере, был избавлен от нее, находясь на больничной койке!

Правда, столь длительное пребывание там объяснялось тяжестью его ранения.

Аннабелинду я видела редко, хотя она со своей матерью по-прежнему приезжала в Лондон и останавливалась в нашем доме, даже когда мы были в Марчлэндзе.

Стоял май, который я всегда очень любила, канун лета, когда днем еще нет сильной жары и живые изгороди покрыты белыми цветами дикой невзрачницы. Я отправлялась на долгие прогулки по лесу.