— Мам! — услышал Роберт восклицание Брайанны и удовлетворенно хмыкнул.

Разгорелось настоящее побоище, с криками и визгами: несмотря на то что трубку прикрывали ладонью, все было слышно. Роберт отодвинул трубку от уха и смотрел на нее с сожалением.

Трубку снова взяла Касс.

— Пора пожелать друг другу спокойной ночи, Роберт. Увидимся завтра в парке.

Роберт вздохнул.

— Хорошо. Передай Брайанне, что я ей сочувствую.

— Передам.

— Родители порой грузят невыносимо.

— Помни, пожалуйста, что когда-нибудь и ты станешь им. Я позвоню Нест, идет?

— Идет. Скажи ей, что я ходил вечером смотреть на это дерево. Так вот, оно выглядело хуже, чем раньше. Может, ей стоит кого-нибудь позвать.

Начались новые вопли.

— До свидания, Роберт.

Раздались гудки.

Джаред Скотт спустился из своей комнаты перекусить чего-нибудь и обнаружил мать и Джорджа Полсена сидящими с пивом у телевизора. Другие дети уже уснули в своих крохотных душных спаленках. Джаред читал про Стэнли и Ливингстона при свете ночника, подаренного ему матерью на Рождество. Он любил читать про освоение далеких земель. Мечтал, что когда-нибудь и сам отправится в дальние страны и узнает, кто там живет. Он увидел свет телевизора и заметил мать с Джорджем. Поэтому остаток пути крался почти неслышно и уже поворачивал в кухню, когда услышал голос Джорджа:

— Эй, парень, что ты там делаешь?

Он неохотно повернул назад, стараясь не смотреть на них. Мать сонно покачивалась с бутылкой «будвайзера светлого» в руке. Услышав голос Джорджа, она встрепенулась. В свои тридцать два года она была все еще стройной, хотя ее талия уже начала заплывать жирком. Длинные темные волосы, гладкие и непричесанные, бледная кожа, пустые безжизненные глаза. Когда-то она была хороша собой, но теперь выглядела старой и потасканной, даже для Джареда. Детей у нее было пятеро — все от разных отцов. Большинство отцов давно сгинуло; в отцовстве лишь двоих из них Инид была уверена на сто процентов.

— Джаред, ты почему не спишь? — моргая, спросила она.

— Я тебе задал вопрос, — напирал Джордж. Он был толстеньким лысоватым коротышкой с темным лицом. Работал на полставки механиком в гараже, и его руки и одежда всегда были в жирных пятнах машинного масла.

— Я хотел что-нибудь поесть, — ответил Джаред, стараясь говорить спокойно.

Джордж несколько раз бил его за вызов в голосе. Ему это доставляло удовольствие.

— Иди возьми что хочешь, мой сладкий, — пробормотала мать. — Оставь его в покое, Джордж.

Тот тяжело задышал.

— Твоя вечная беда, Инид, ты все с ним цацкаешься, — Джаред поспешил на кухню, а голос Джорджа раздавался вдогонку. — Ему нужна твердая рука, разве ты не видишь? Мой отец бил меня смертным боем, если я выходил из своей комнаты в неурочный час. Нечего рыскать в поисках еды. Обед уже был на столе, так что до завтрака больше ничего не будет.

Голос его звучал резко и агрессивно, таким голосом он всегда разговаривал с Инид Скотт и ее детьми. Джаред пошарил в холодильнике, нашел яблоко и бегом кинулся к лестнице.

— Эй! — остановил его оклик Джорджа. — А ну постой. Что ты там взял?

— Яблоко, — Джаред показал ему.

— И все?

Джаред кивнул.

— Не хотел бы я поймать тебя на том, что ты таскаешь пиво, пацан. Можешь делать это со своими дружками, где-нибудь подальше от дома. Но не здесь. Усвоил?

Джаред почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо.

— Я не пью пива.

Джордж Полсен свирепо вздернул подбородок.

— Не смей дерзить мне!

— Джордж, да он и не дерзит, — поспешила вступиться за Джареда мать. — Он вообще не пьет алкоголя. Ты же знаешь. Его лекарства нельзя мешать с алкоголем.

— Проклятье, ты что думаешь, это остановит его, Инид? Разве это вообще может остановить кого-то из пацанов? — Джордж хлебнул из собственной банки, осушив ее до дна. — Лекарство, дьявол разбери! Да это просто другое название для наркоты! Ребята повсюду пьют и жрут наркоту. Всегда так было и всегда так будет. И ты думаешь, твой парень лучше? Ты что, ему в голову залезала, а? Господь всемогущий! Лучше уж я сам об этом позабочусь, а? Занимайся своей кухней и стиркой — и не суйся! — Он посмотрел на нее долгим взглядом и покачал головой. — И переключи канал; я хочу посмотреть Лено. Поняла?

Инид Скотт посмотрела на свои руки и ничего не сказала. Спустя минуту она взяла пульт и начала переключать каналы. Джаред уставился на нее, словно окаменев. Он хотел, чтобы она велела Джорджу убираться восвояси, но знал: она не сделает этого, ей просто не решиться на такое. И стоял там, чувствуя себя последним идиотом, видя, как измываются над его матерью.

— Ступай наверх и сиди там, — наконец рявкнул на него Джордж, махнув рукой. — Забирай свое чертово яблоко и убирайся отсюда. И больше нечего шастать сюда и мешать нам!

Джаред отвернулся, кусая губы. Почему мать живет с Джорджем? Ясное дело, он дает ей деньги, покупает выпивку, иногда бывает даже вполне сносным. Но чаще всего пребывает в дурном настроении, жмотится на кусок хлеба. Околачивается дома, пристает к ним, делает их жизнь невыносимой.

— И заруби себе на носу, умник! — снова крикнул Джордж. — Никогда не дерзи мне. Слышишь? Никогда!

Джаред поднимался, не оглядываясь, пока не оказался наверху, потом постоял, тяжело дыша, на полпути к своей комнате, чувствуя, как его охватывают ярость и разочарование. Он прислушивался к гнусавому голосу Джорджа Полсена, потом — к наступившей тишине. Его кулаки сами собой сжались. Спустя мгновение слезы хлынули из глаз и он беззвучно заплакал в темноте.

Субботняя ночь в Скрабби была дикой, разнузданной, у стойки в три ряда толпился народ, все столики и кабинки были заняты, на танцплощадке — яблоку некуда было упасть. Стучали башмаки, раздавались хлопки, народ подпевал Гарту Бруксу, Шании Туэйн, Трэвису Тритту, Уайноне Джадд и еще нескольким десяткам любимцев Дикого Запада. Смешанные запахи пота и парфюма витали в воздухе, табачный дым стоял столбом, кондиционер совсем не помогал справиться с жарой, но никто этого не замечал. Рабочая неделя закончилась, впереди ждало Четвертое июля, и в мире все было в порядке.

Расположившись в маленькой кабинке на двоих, что притулилась между дверью на кухню и задней стеной, Дерри Хоув беседовал с Джуниором Элуэем, забыв обо всем на свете. Он рассказывал Джуниору, что собирается делать: план он составил в предыдущую ночь. Объяснял Джуниору, почему дело касается их двоих: он был убежден, что когда все закончится, профсоюз будет диктовать свои правила всемогущей Среднезападной Континентальной. Но, глядя, как небрежно его слушает Джуниор — словно надоедливо зудящую мошку, он еле сдерживался. Он перегнулся через столик, пытаясь не повышать голос, чтобы никто не смог его подслушать, а заодно стараясь удержать внимание Джуниора на предмете обсуждения — ибо он то и дело отвлекался на Ванду Эпплгейт, сидящую у барной стойки: он уже битый час пытался склеить ее. Снова и снова Дерри старался увести взгляд приятеля от Ванды. И всякий раз ничего не получалось: проходило полминуты, и тот упорно начинал таращиться на девушку.