Беру ручку, но руки трясутся так, что она падает на пол. Неуклюже тянусь за ней и решаюсь спросить:

— А Суровский уже в курсе?

— Конечно, я позаботились об этом, — Высокова своими идеально накрашенными губами выдыхает серый дым, — пиши.

— Может стоит ему позвонить? — тихо интересуюсь я.

— С теми проблемами что ты устроила, боюсь, его телефон будет разрываться от других звонков, — с усмешкой отвечает женщина, — номер будет снят с печати, для журнала это огромные потери.

— Но я не делала этого! — срываюсь на крик.

— Это уже не важно, — отмахивается Кристина, — я возвращаюсь в журнал, в твоих услугах мы больше не нуждаемся. Если увижу тебя в редакции, пожалеешь. Поверь, среди редакторов у меня много знакомых, ты не найдёшь работу, стоит мне только этого захотеть.

Я как в тумане пишу то, что меня просят. «Прошу уволить по собственному желанию…»

Высокова сама подписывает моё заявление и забирает бумагу. Я не могу прийти в себя, последние силы уходят на то чтобы не зареветь.

— Благодаря тебе у Суровского будет огромные проблемы, мой тебе совет, не звони, много нового о себе узнаешь… — женщина тушит сигарету в мою чашку. Мне бы возмутиться, но я просто хочу, чтобы она быстрее ушла.

Когда дверь за ней закрывается, я сквозь соленую влагу в глазах ещё раз читаю «свою историю». Страшно представить какого Роман будет обо мне мнения после этого текста. Мне действительно пока не хочется ему звонить. Мы же вчера общались весь вечер, неужели он может в это поверить?

Из воспоминаний о сегодняшнем утре меня вытягивает телефонный звонок. Это была Лола. Я понимаю о чем сейчас пойдёт речь и, честно, не хочу отвечать. Сбрасываю вызов и пишу сообщение о том, что я перезвоню позже.

Л: «Только обязательно! Тут такое происходит в редакции!»

Жадно пью вино и пытаюсь понять, как же так все получилось. Кто мог поменять текст? Лариса по телефону убедила меня, что надо ехать в типографию. Завтра она сможет составить мне компанию. Вера тоже хотела помочь, но дочка заболела и её не с кем оставить.

К своему стыду, мне совершенно не жаль мою работу, больше всего я переживаю о том, что теперь наши только назревающие отношения с Романом безнадёжно испорчены.

Егор пытается меня утешить. Я рада что он рядом, с девчонками сейчас было бы сложнее. Он не так эмоционален, просто старается поддержать, быть рядом.

Я просидела в ресторане весь день, дождалась пока парень закончит с работой и проводит меня домой. У меня отрешенное состояние. Перед глазами только картины того, как рушится то будущее, в которое я поверила.

— Если он нормальный мужик, а в другого ты бы так не втрескалась, с ним можно и нужно нормально поговорить, — настаивает Егор.

— Честно, я боюсь… Он не поверит, — признаюсь я.

Друг обнимает меня. Мне становиться тепло в его руках. Таких как с Ромео чувств я, конечно, не испытываю, это больше похоже на что-то родственное, родное.

— Обещай мне, что поговоришь с ним, — ещё раз просит Егор.

— Я попробую, обязательно, — обещаю я и иду к себе домой.

Квартира встречает меня холодом, я забыла закрыть окно, когда проветривала запах сигарет после Кристины.

Я слегка прибираюсь, мою пол на кухне, и все думаю… Пытаюсь подобрать слова, которые скажу Суровскому. В голове каша. Может сначала надо узнать, кто и как мне подставил, а потом уже звонить с объяснениями?

К вечеру все вопросы улажены. Основной удар я взял на себя. Пришлось много пообещать тем, кто размещал у нас рекламу. Других вариантов не было. Журнал был изъят со всех точек. Мы буквально просрали выпуск.

Я устала потирал глаза и пил уже десятую по счету чашку кофе. Кристина что-то печатала на компьютере и все время поглядывала в мою сторону. Мы почти не разговаривали, пока девушка первая не прервала тишину:

— Я могу отвезти тебя домой.

— Спасибо, мой помощник должен был пригнать мою тачку к редакции, — быстро отвечаю я.

— Ты слишком устал, — настаивает Высокова.

— Я слишком заебался, — признаюсь, — это просто абсурд какой-то.

— А я тебя предупреждала… — Кристина пыталась начать очередную нотацию, но я резко перебил ее.

— Замолчи, пожалуйста. И без тебя очень тошно, правда. Мне абсолютно не важно твое мнение по поводу этой истории.

Опять я на нее сорвался. Подруга наоборот пыталась помочь мне и отреагировала очень оперативно, а я спускал на ее всех чертей. На душе было пративно.

— Завтра совещание с инвесторами, — обиженно произносит Высокова. Она закуривает прямо в кабинете, с вызовом смотрит на меня. Мою агрессию дама не воспринимает, держится особняком.

— Я буду, — киваю, — уже получил письмо.

— Нам эта малолетка дорого обойдется, — голос Кристины такой тихий, что я практически читаю по губам.

— В этом еще надо разобраться, — выдыхаю я и встаю. Пора домой, или хотя бы просто на улицу.

***

Когда я сажусь в холодный салон авто и завожу его, понимаю, в свою квартиру я не поеду. Сначала надо поговорить с Женей. Выслушать ее, посмотреть в глаза и принять решение. Поверить не могу, что все так, как написано в этом блядком выпуске.

Эта нежная особа не могла быть со мной только для того, чтобы получить должность! Она общалась с Ромео и даже не догадывалась, что это я. Только вот когда я совался пару раз и попросил ее быть откровенной на камеру, она могла воспользоваться моим интересом. То, что я оказался тем самым мужчиной из сети было просто приятным бонусом. Зачем стоить эти идиотские теории, если можно просто поговорить с Женей?

Московские пробки — это ад ебаный. Я еду в сторону ее дома и курю одну за одной. Единственное, о чем мысли, если она скажется, что не виновата, я готов все понять, искать тех, кто ее подставил. Так хочется ей верить, что у меня даже в груди болит. Она же так ластилась ко мне, целовала, смотрела и улыбалась… Так невозможно играть для получения места редактора одной или двух рубрик!

Когда моя машина приближается к району, где живет девушка, я нервно стучу по рулю пальцами. В поисках места для парковки, я замечаю знакомую копну волос. Женя идет к дому в компании какого-то молодого парня. Она обнимает ее за плечи, прижимает к себе.

Не могу оторвать взгляда, глушу мотор, закуриваю и просто наблюдаю. С каждым ее движением, с каждым прикосновением ее спутника к ней, внутри меня что-то умирает. Я слышу свой пульс и тяжелое дыхание. Не могу перестать смотреть, как смазливый паренек целует ее в макушку и приговаривает милости на ушко. Она жмется к нему, как котенок к хозяину… Все! Хватит!

Мне стало все понятно. Все это время Женя водила меня за нос, а сама уже давно нашла себе парня. А может и вовсе, он был у нее давно. Это все, блять, не важно.