Бита подивился деловой хватке заведующей. «Акула, - подумал он. – Хищница, блин».

Он махнул рукой.

- Какое. Наш шеф за рупь удавится. Нам, вот, мартовскую зарплату уже на неделю задерживает.

- Ой, - округлила глаза заведующая, - неделю. Смешно говорить. Нам за прошлый год за шесть месяцев зарплату не выплатили. И в этом году дали, пока только, за январь, и то не полностью.

- Ничего себе, - деланно удивился Бита, которому все проблемы педагогов были до фени. – Как же вы живёте?

- Не говорите. Я уже сама удивляюсь, как мы живём. Раньше как-то возмущались, требовали, а теперь затихли, попривыкали, вроде так и надо …

Бита, не прислушиваясь к мерному речитативу её голоса, взял со стола дело младшего брата Инги.

Почерк на обложке был другим. Менее аккуратным. Буквы расползались в разные стороны, как тараканы по столу. Он открыл дело. Вверху той страницы, где должна быть фотокарточка, виднелось лишь жёлтое засохшее пятно от канцелярского клея.

- …Саша, тот, конечно, трудным был, - донеслось до Биты журчание заведующей, которая успела уже сменить тему. – Он такой, несколько медлительный, что ли, но, сколько помню – всегда в драках. То со своими, то с ребятами из района. В милиции хотели на учёт поставить, да мы упросили… А Инночка спокойная была. И училась хорошо, давалась ей учёба. А красивая …

Заведующая прижала руку к сердцу:

- У нас её до сих пор вспоминают.

«Красивая, - мысленно поддакнул Бита, - видела бы ты, что от её красоты осталось, три дня валерьянкой бы отпаивалась. Но, это всё лирика. Где же брат?»

- А где фото? – несколько изменив вопрос прервал он Ниагару воспоминаний заведующей.

Та, столь решительно извлечённая из событий давнего прошлого, несколько секунд пыталась понять смысл вопроса и бессмысленно разглядывала жёлтую кляксу в личном деле.

- Отклеилась, - наконец сообщила она.

Бита пришёл к этому выводу несколько минут назад, как только увидел пустую страницу и подтверждения своим догадкам не требовал.

- А другая фотография есть? – спросил он.

Заведующая кивнула.

- Должна быть. Мы довольно часто фотографируем наших ребят. Сашенька, конечно, ушёл раньше, поэтому его выпускной фотографии нет. Но, мы спросим у Карины Юлиановны, это воспитатель их группы, у неё должны быть те снимки, которые делались до его ухода. Сейчас, вы секундочку подождите.

Она так стремительно вынеслась из кабинета, что Бите показалось, будто ему в лицо ударила волна воздуха.

- Коля. Ко-оля, - донеслось из коридора.

Он раскрыл дело Александра Подольского на последней странице. Под характеристикой надпись: «Переведён в 8-й класс средней общеобразовательной школы №14, в связи с переездом на постоянное место жительства».

Ниже стояла приютская печать и размашистая подпись золотозубой заведующей.

К страничке скрепкой была прикреплена справка ЖЭУ-17 о том, что Подольский Александр Витальевич действительно проживает в настоящее время на их участке по адресу …

Бита достал из внутреннего кармана блокнот с обложкой из тонкого металла и вставленной в него капиллярной ручкой, после чего методично переписал нынешний адрес Александра Подольского.

- Ну вот, - сказала, появляясь, заведующая.

Бита поднял глаза.

Заведующая держала в руках две фотографии. Одну из них она подала Бите.

С карточки на него смотрели лица пацанов, очень разных, но с чем-то неуловимо общим в глазах. Одни из них кривлялись, строя рожи и улыбаясь во весь рот, другие пытались придать себе взрослый серьёзный вид, третьи угрюмо смотрели исподлобья. Если бы Бита дал себе труд чуть внимательнее и чуть более вдумчиво всмотреться в фотографию, возможно, он увидел бы, что всех стоящих перед объективом соединяет ощущение «брошенности». Человеку очень трудно жить, зная,что он никому не нужен. Не нужны ни его любовь, ни его чувства, никого на самом деле не трогают его беды и неприятности. Человеку очень плохо от этого. Даже если ему всего десять лет.

- Вот Сашенька, - сказала заведующая, показывая пальцем на плотного паренька, стоящего крайним справа во втором ряду.

- Ага, - сказал Бита. Лицо было знакомым. Он знал его или, по крайней мере, неоднократно встречал, но разница между десятилетним мальчиком и тем парнем, которого он должен был видеть, мешала Бите вспомнить, где и при каких обстоятельствах это происходило.

- А это последняя фотография, - заведующая передала ему уже цветной фотоснимок. – Здесь Саше четырнадцать.

Первый же взгляд, брошенный Битой, прояснил всё сразу. Память услужливо вытолкнула кликуху «Симон». «Надо же, - поразился Бита. – Сошлось, как в пасьянсе. Вот это хохма, мать её дери».

Брат шлюхи, которую замочил Шиз, оказался их же человеком. Бита подумал, как могло получиться так, что в их небольшом городе брат не знает, чем занимается сестра, хотя по роду занятий они должны столкнуться уже не раз.

«Молодой ещё, - подумал Бита. – Чуть-чуть времени и, при очередной оттяжке с девочками Лёвы, он бы обнаружил её под собой».

Его больше ничего не удерживало в стенах этого заведения. Поэтому, Бита по-быстрому распрощался с заведующей, ещё раз сверкнувшей на прощание жёлтой улыбкой, степенно поблагодарил за предоставленную информацию и отбыл.

Он прошёл по коридорам, пахшим тем, что напомнило ему школьные годы. Смесь масляной краски, столовских ароматов, не совсем аппетитных, и запах множества людей, характерный для любого учреждения, где обитатели не только появляются в рабочее время, но и живут. Как они здесь живут, Бите было непонятно. Он бы сам рванул отсюда на следующий день. «Привыкают», - решил он, выходя на улицу.

В машине Бита достал трубку и набрал номер конторы.

- Слушаю, - послышался голос Гоши.

- Я его установил, - сказал Бита. – Держись покрепче. Это наш пацан. Из зелёных. Кликуха «Симон». Знаешь такого?

- Знаю, - ответил Гоша. – Он недавно прощёлкал еблом, когда суворовский киоск выставили.

- Да-да, именно. Он в бригаде у Майдана?

- У Красавчика.

- Так. Ты сейчас дуй туда, попробуй его найти. Если получится, вези его к нам. Я сам с ним буду говорить. Хотя, если честно, я сомневаюсь, что ты его найдёшь. Что-то мне внутри говорит, что он сегодня на точку не вышел.

- Ладно, проверю. А ты?