Пробоина небольшая. Человеку не пролезть, разве что кошке. Но Настя у нас жирностью не отличается. Кроме того, у краев пробоины кирпичи могут быть расшатаны. Вынуть десяток кирпичей – может, и удастся втиснуться.

Тоже проблема: один кирпич из стены вырвешь и куда его? Вниз кидать, чтобы по крыше железной громыхнул?

13

Собралась Настя как на обычную тренировку. Черная облегающая одежда, маска, английские колониальные ботинки, почти пустой вещмешок, две парашютные стропы, фонарь, нож, пистолет, отмычки, фляга воды, десантный паек. На задворках подобрала железяку вроде ломика, кирпичи расшатывать. В мешок его. Что еще? Еще перчатки. И сюрпризы собачкам.

Выходит из главного корпуса.

Навстречу Бочаров. Добр и ласков. Знает Настя, что должен он несколько дней в центральном здании НКВД в Куйбышеве проводить, а несколько дней – на спецучастке. Но безвыездно Бочаров на спецучастке сидит. Говорит: расстрелов много, да то, да се. Вроде без него стрелять некому.

Подобрел Бочаров. Может, противника достойного почувствовал. Улыбнулся Насте. Вопросов инструкция кремлевская задавать не велит, потому Бочаров задает самый общий:

– Ну как?

– Ничего, – Настя улыбается. – Иду разведкой заниматься.

1

Грянули бубны мелодию удалую, взвыли скрипки:

Ах, огурчики мои,

Помидор-чи-ки,

Сталин Кирова убил

В коридор-чи-ке.

Молодая женщина в длинном платье пошла кругом легко и свободно. Понимает Настя – это профессиональная танцовщица. И голова у нее не кружится. Не иначе – из парашютисток. А тело кружится как юла. На одном месте. Кажется, что женщина ног не переставляет. И не уводит ее в сторону. И длинная юбка раскрывается парашютом. Даже не парашютом, а цветком-одуванчиком. Парашют куполом, а тут разлетелась юбка в кружении в одну плоскость, обнажив худые стройные ноги в черных чулках. Кружится женщина, не уставая, улыбаясь загадочной улыбкой. Не она музыке следует, а музыка для нее звучит. Под нее подстраивается. Какой оркестр у Бочарова! Какой оркестр! Человек десять всего. Скрипки, бубны, балалайки да гитары. Заслушалась Настя, очаровалась.

А оркестр вдруг плавно перешел на другую мелодию, и грянул такой канкан, какой бывает только на разложившемся Западе. «Словарь иностранных слов» определяет его как: «французский эстрадный танец с нескромными телодвижениями». И пошли шесть девок ноги в небо подкидывать. Вот где таланты!

Наполняется зал гостями. Струйки дыма папиросного к потолку поплыли. Шум, гам, веселье. Официанты водку разливают. Обещали из Москвы прислать в Куйбышевское управление НКВД ящик какой-то новейшей водки на пробу. Да все не шлют. Потому гости все больше «Охотничьей» обходятся.

Гости в зал из-под земли выходят. Как Настя и предполагала. А она с балкона веселье наблюдает. Если с колокольни вниз спуститься, то в зал не попадешь. Потому как давным-давно валились сверху кирпичи, глыбы каменные по винтовой лестнице до самого низа. Дверь железная на лестницу была закрыта, так ее и завалило изнутри обломками. Много лет прошло, а дверь так и не пытались открыть. Не нужна. Так что Настя еще днем по внешней стене на колокольню вскарабкалась, сквозь узкое окно протиснулась и по разбитой винтовой лестнице до балкона спустилась. А дальше нельзя. Дальше завалено. Днем церковь была пустой и темной: окна заложены, только несколько лучей через пробоину в крыше внутрь попадают.

Привыкли глаза к темноте, осмотрелась Настя. После того, как дверь на лестницу завалило, тут на балконе никого не было. Все в пыли. Везде, где Настя ступила – следы. Никто ее тут на темном балконе не достанет, никто не увидит.

Тут она и затаилась. К вечеру пришли слуги в зал, свечек зажгли во множестве, фонари цветные включили. Ближе к ночи наполнился зал людьми, и пошло веселье.

Настя на веселье сверху смотрит. Только бы не чихнуть от пыли. И сердечко стучит: много часов по церковным стенкам она как муравей карабкалась, неужели никто не заметил? Одному стоило заметить и…

2

Думала Настя, что церкви под спортзалы хороши и под зернохранилища. Оказывается, и для подпольных увеселительных заведений тоже годятся.

Главное – стены непробиваемой толщины. Глушат они звуки, и не летят те звуки далеко. И высота храма роль играет – воздух чист и свеж. Дым табачный – под потолок, а потолок вон аж где.

И простор для танцев. И для игорных столов. И уединиться есть куда с хохочущими девками. Веселье как в конотопском парке, только морды пока не бьют.

А посреди зала – большая игра. Звенят червонцы. Николаевские. Александровские. Ленинские. А деньги шелестят. Пачками. Наши родные синенькие с пролетарием и красноармейцем. И не наши – зелененькие с достопримечательностями Вашингтона и мудрыми президентами. Идет игра, и девки пляшут, и скрипки плачут, и дым коромыслом.

3

Заполняется зал. Ай, кто это? Это – первый секретарь обкома партии. И председатель облисполкома. Сказали женам, что вместе с Бочаровым в следственном бараке распутывают паутину контрреволюции, и вот они. За столами. И прокурор областной. Пришел проверить, как законы соблюдаются.

И товарищ Саркисов появился. Этот в Москве живет. Должность его Настя помнит – начальник Строительного управления НКВД. Он тут в длительной командировке, строительством подземного города руководит.

И зам. Наркома связи товарищ Прокофьев. Этот тоже в длительной. Под его контролем в подземном городе километры тоннелей аппаратурой связи заполняют.

Думала Настя, что чем круче террор, тем меньше подпольных увеселительных заведений. А оно наоборот. Пир во время чумы. Радуются люди. Жить спешат. И наслаждаться. Девки канкан в пятый раз исполняют. Ай, хорошо.

Настя на балконе за колонной. Все видно. Все слышно. Акустика в храме такая, что звуки снизу вверх летят, усиливаясь и не искажаясь. Все крамольные разговоры так слышны, словно Настя рядом с Бочаровым за столом сидит, карты тасует. Только не хочет Настя слушать разговоров крамольных. Настя в музыке вся. Растревожила музыка душу. Ах, монашечка, какая жизнь мимо тебя плывет. Какая игра. Чекистский притон, а похоже на разгульный праздник офицеров Кавалергардского полка. Вот бы Насте спуститься. Она бы им показала канкан. Вот бы Насте спуститься и сказать Бочарову: возьми меня с собой в заговор, люблю приключения и риск люблю. Я тебе все сталинские тайны расскажу, только дай мне поплясать.

В другом свете Настя Бочарова увидела. А ведь красавец. Черный цыган, кудри смоляные, глазом косит злым и диким. Жаден на власть. Если они власть возьмут, то Бочаров задавит и Ежова, и Фриновского, и Бермана. Жаль, что жизнь так устроена: или Сталин Бочарову глотку перегрызет, или Бочаров Сталину. А ведь при другом раскладе мог бы Бочаров быть верной опорой сталинской власти. Жаль такого. Жеребец, почище Холованова. Девки так и вьются перед ним. И перед гостями его. Тоже мужчины в красе. Все молоденькие, все сталинские выдвиженцы.