Когда они возвращались в купе, Петрович хитро подмигивал Диме и язвил:

– О, молодожены вернулись.

Ленка отшучивалась, а Сережа садился на свое место и, улыбаясь, отворачивался к окну.

Запах мандаринов заполонил все купе. Ленка взяла со столика кусочек кожуры.

– Ты че, девка? Вон мандаринов гора, а ты шкуру жуешь?! – искренне возмутился Петрович.

– Не хочу я мандарин, мне так легче…

– Во дает, – продолжал Петрович, – не баба, а безотходное производство! Ленк, у нас еще картоха есть. Там очистки тож дюже вкусные.

Ленка улыбнулась и снова легла на полку.

Ночью и Петрович, и Дима сошли, кажется, на одной станции, оставив на столике рядом с бумажной елочкой несколько так и не съеденных мандаринов. Верхние места больше никто не занял. И то верно: до Нового года меньше суток, кто хотел, тот добрался, а в дороге встречать – удовольствие сомнительное. Общительная и компанейская Ленка, оставшись наедине с Сережей, неожиданно стала застенчивой и робкой. А он наоборот – разговорился, разулыбался. Оказалось, что Сережа хороший рассказчик, не хуже Петровича. Только байки травил не деревенские, а околомузыкальные.

– У нас в группе – два парня, их вместе никуда нельзя отпускать. Напиваются так, что потом ни черта не помнят. Дома почти не пьют, но уж если куда-то поехали… Мы с ними в Питере были год назад, как раз в новогодние. Пили они по-черному. Накануне отъезда Мишка с Лехой снова в ресторан пошли, а я в гостинице остался. Когда пришли, даже не помню. Под утро, наверное. Просыпаюсь и вижу: Мишка спит еще, а Леха у окошка стоит в одних трусах, мерно раскачивается, держится за голову и повторяет: «Ой… мама… Ой… мама…» Так минут пять, потом отворачивается от окна с мертвенно-бледным лицом, падает на постель и отключается еще на несколько часов. Я, когда он в себя пришел, спрашиваю, что случилось-то. Оказывается, это чудо проснулось, попило водички и выглянуло в окно. А окно выходило на огромную площадь. И видит Леха, как по этой самой площади ходят бабы в сарафанах, цыгане с медведями, мужики с гармошками и еще тьма ряженых. Мозг не включается, поскольку пациент все еще, скорее, мертв. В общем, видит он все это, и единственная мысль крутится в воспаленном и затуманенном сознании: «Допился до горячки…» А знаешь, что на самом деле было? Гуляния новогодние. Но Леха вот уже год не пьет.

Ленка слушала и улыбалась. На самом деле ей было все равно, что и как рассказывал Сережа. Она все никак не могла понять, понравилась ли она ему и что он вообще о ней думает, если думает, конечно. Всего лишь случай. Просто попутчики. А, как известно, случайному человеку можно многое рассказать, многим поделиться. Хотя бы потому, что ты уже никогда больше не встретишься с тем, с кем тебя на пару суток свела судьба с лицом уставшего билетного кассира.

– Ты в Москве часто бываешь?

Сережин вопрос выдернул Ленку из ее раздумий.

– По-разному…

– А в следующий раз когда собираешься?

– Ума не приложу, надо с работой развязаться, перевестись на очное, а там – учеба, учеба, учеба… Так что в ближайшие четыре года не знаю. А что?

Сережа улыбнулся:

– Просто думаю, когда еще сможем увидеться.

– Так давай договоримся. Вот через четыре года…

Разговор на тему встречи «В шесть часов вечера после войны» раззадорил обоих, они обсудили все вплоть до деталей. Смеялись, перебивали друг друга. В итоге Сережа достал записную книжку и авторучку, посмотрел на часы:

– Значит, так, ровно через четыре года, тридцатого декабря две тысячи шестого года, в восемь вечера я жду тебя на Казанском вокзале.

– Сереж, ты серьезно? Я ведь приеду…

Сережа опять улыбнулся своей особенной улыбкой и посмотрел Ленке прямо в глаза:

– Лен, я – серьезно. А будешь вопросы глупые задавать – женюсь!

– Ага, – расхохоталась Ленка, – прямо на Казанском вокзале!

– Давай телефон, буду звонить, напоминать, а то забудешь.

Ленка вышла на своей станции. Сережа стоял в тамбуре. Она махнула ему рукой, мол «пока!», и пошла по перрону.

– Лена!

Она обернулась.

– С наступающим!

Ей в руки летел оранжевый мячик-мандарин.

На самом деле Ленка ни на секунду не верила, что Сережа позвонит. Случайная встреча, случайный попутчик. Ерунда, одним словом. Поэтому спустя несколько месяцев поздним вечером она даже не сразу узнала голос в трубке:

– Ты помнишь про нашу встречу?

Конечно, она все помнила. Сережа звонил нечасто. Иногда между этими звонками было молчание в пару месяцев, полгода. Но каждый раз он начинал разговор с этой фразы. Иногда она звонила ему сама. Они болтали, как тогда в поезде, обо всем на свете. Из разговоров Ленка узнавала, что Сережа потихоньку обустроился, что снимает комнату в коммуналке, работает в звукозаписывающей студии, играет в группе, что все идет у него по плану. Ленкина жизнь тоже не стояла на месте. Учеба, работа, друзья, любовь… Ленка вышла замуж. Конечно, за музыканта.

Пару лет спустя, тридцатого декабря вечером телефонный звонок оторвал ее от домашних предпраздничных хлопот. Она постаралась быстрее снять трубку – в комнате спал новорожденный сын.

– Ты помнишь про нашу встречу?

Разговор не заладился с самого начала. И потому, что Ленка отвечала полушепотом и как бы отстраненно, и потому, что Сережа понял, что звонок его совсем некстати. Дежурные вопросы, дежурные ответы.

– Ленка, хватит трепаться, ребенок проснулся! – Громкий голос Ленкиного мужа, наряжавшего в комнате елку, беспардонно врезался в диалог, обозначив третьего участника их и без того бестолкового разговора.

– Тебя зовут?.. – То ли вопрос, то ли утверждение.

– Да, Сереж, ты извини, не получится поговорить сейчас. Я рада, что у тебя все хорошо. Не пропадай, звони…

Конечно, он больше не позвонил.

День предстоял тяжелый, особенно если учесть, что ему предшествовали двое суток бодрствования, десятки чашек кофе и несколько пачек сигарет… «Черт бы побрал эти съемки, этот фильм, эту работу, этот долбаный Новый год», – думала Ленка, пытаясь хоть пару минут подремать на диване в своем кабинете, но сна не было. Она закурила. «Господи, я же большая девочка, мне через пару месяцев стукнет тридцать четыре, кто-то в моем возрасте уже давно сидит в теплом кресле, кто-то пристроился под крыло богатому мужу… А я все, как та пони, бегаю по кругу и в