— Перестрелять бы их всех, бегемотов драных.

— Надо в полицию звонить, — предложил Плахов.

— Ага, сейчас только автомат найдем… Лучше уж бойцов Петькиных поднять — он же их вождь, пускай отбивают.

— Ближайший телефон на лодже…

— Погнали джип искать, — Уваров носком ботинка скинул на дно ямы кусок дерна, — он здесь недалеко.

Плахов кивнул, и оба направились в сторону дороги. Уваров очень жалел, что с ними нет взвода ОМОНа. Он бы чувствовал себя намного комфортнее…

Били их сильно, но недолго и так, чтобы они могли идти на своих двоих. Петруха пытался что-то кричать бакубонгам, но все было напрасно. После того, как их вытащили из ямы и Вася понял, что сейчас начнется самое приятное, он упал на землю, закрыл руками лицо, прижал колени к животу и, получив несколько хлестких ударов по спине и ногам, в принципе, понял, что отделался относительно легко. А Петруха из-за своей говорливости пострадал немного больше — ему разбили губу и нос.

Потом их заставили подняться с земли и, подгоняя увесистыми пинками, погнали уже знакомым Нгубиеву маршрутом в деревню. Радовало только одно: обнаружив их в яме, бакубонги прекратили погоню, а значит, Игорь и Уваров скрылись от них и обязательно вернутся с подмогой. Вот только когда это будет, ни Вася, ни Нгубиев не представляли, целиком надеясь на свою счастливую звезду и расторопность товарищей.

На глазах у пленных бегемоты раскурочили дорогущий «геленваген» — вытащили из него все вещи, ножами порезали покрышки, а один особенно злобный бегемот ударами палки выбил в «гелене» все стекла. Петруха, глядя на это варварство, только тихо постанывал, прикусив разбитую губу. Он уже понял, что сила слова на этих дикарей не действует, а в марках машин они не разбираются. Им что «мерин», что «жигуль». Курочат с одинаковым успехом.

У того места, где путешественники готовили шашлыки, бакубонги снова остановились. Вася мысленно обругал Уварова последними словами за то, что тот так и не удосужился замести следы своего преступления: обрубок пограничного дерева бакубонгов продолжал торчать у края полянки, как бельмо на глазу.

Бегемоты увидели это варварство и, потрясая копьями, двинулись на пленников, но старший из них, высокий абориген со свернутым набок носом, остановил расправу. Он что-то прокричал соплеменникам, и те, бросая злобные взгляды на Васю и Нгубиева, немного успокоились. Правда, пинки по спинам пленных после этого случая стали чаще и болезненнее.

— Ты как, Петя? — Рогов посмотрел на Петрухин нос и тут же получил звонкую затрещину от идущего позади бегемота.

— Ты чего, гамадрил? — обернулся Рогов к обидчику, но тот, мерзко улыбаясь, приставил к его щеке острие копья и с силой надавил.

— Не дергайся, Вася, — прокричал ему Петруха, — а то не доведут нас!

Резкий удар прикладом в спину оборвал его слова, и пленники больше не пытались переговариваться.

Лес расступился, и впереди показалась деревня. Процессию сразу окружили жители деревни — голосистые (от слова голос, а не…) бабы и пацаны, которые швыряли в пойманных комьями сырой глины, норовя попасть в лицо. Никто им в этом не препятствовал.

Рогову оставалось только догадываться, что натворили здесь его компаньоны, коль скоро местные жители встречают их так вдохновенно.

Их подвели к хижине вождя. Предводитель отряда, склонившись в почтительном поклоне, отправился на доклад к начальству, и вскоре к пленникам вышел Тонго. Этот жирный витязь в леопардовой шкуре держал в правой руке огромную кость, с которой свисали серые лохмотья мяса. По небритому подбородку вождя стекали лоснящиеся струйки жира. Тонго презрительно посмотрел на пленников и смачно отрыгнул. Бакубонги разом замолчали.

— Напрасно мы тебя отпустили. — Вождь ткнул костью в грудь Нгубиева.

— Ну и что ты нам сделаешь? — с вызовом спросил Петруха, оттопыривая распухшую губу.

— Вы хотели убить бакубонга, — предъявил Тонго. — Это страшное преступление.

— Не хотели мы никого убивать! — отчаянно запротестовал Петруха. — Мы хотели про одного белого узнать. Ты же не стал говорить…

— Врешь! — Тонго замахнулся костью.

— Петя, скажи ему, что я из русской мафии! — заволновался Вася, глядя на толстого дикаря.

— Думаешь, этот урод о ней слышал?

К Тонго подскочил абориген и, показывая копьем в сторону саванны, что-то возмущенно проорал. Густые брови Тонго полезли наверх от удивления, а губы затряслись в негодовании. Вождь отбросил в сторону кость и вытер руки о свою одежду. Золотые часы Данилова ярко сверкнули на солнце.

— Вы сожгли наше пограничное дерево! Вы объявили войну бакубонгам!

— Какое еще дерево? — включил дурака Петруха.

— Там, у дороги! — Тонго показал рукой в сторону леса. — Вы ответите за все! Пусть теперь говорит мой народ!

Тонго повернулся к воинам и задал им какой-то вопрос на своем диалекте. Бакубонги, потрясая оружием, громко закричали нечто страшное и злобное. Тонго удовлетворенно кивнул головой и повернулся к пленникам.

— Вы тоже будете сожжены, — объявил он. — Так решил мой народ.

— Ты соображай, что болтаешь! — возмутился Петруха. — Тогда придет мой народ и все здесь спалит. Понял? Так что давай развязывай, и мы уйдем по-хорошему!

— Бакубонги никого не боятся, — ответил Тонго, презрительно усмехнувшись.

— Вот чурка! — по-русски выругался Нгубиев и сплюнул на землю. — Скинхедов на тебя нету.

Тонго сделал знак рукой, к пленникам подбежали воины, схватили их под руки и потащили к двум деревянным столбам, стоящим посреди деревенской площади.

— Вечером будете на костре! — вслед им прокричал Тонго и засмеялся…

— Чего он хочет? — спросил Вася, который ни слова не понял из разговора Нгубиева с вождем бакубонгов.

— Шашлык из нас сделать, — глухо ответил Петруха, — сволочь.

Только сейчас Вася заметил, что вдоль всего периметра деревенской площади в землю воткнуты длинные деревянные жерди, на которые сверху насажены человеческие черепа с остатками волос.

И это были не муляжи.

Игорь и Никита пробирались по лесу с осторожностью опытных охотников и наконец вышли на обочину дороги. В канаве скучал перевернутый «гелен».

— Давай подождем немного, — шепнул Уваров Плахову. — Вдруг засада…

Игорь кивнул, и они залегли в высокой траве, прикрывшись ветками кустарника.

Пролежав десять минут и окончательно убедившись, что кроме них здесь никого нет, опера вышли из леса и осторожно направились к машине.

— Черт, все раздолбали, — разочарованно констатировал Никита, глядя на покореженный автомобиль. — Покрышки порезали… Предусмотрительные, гады. Хрен теперь его продашь. Только на запчасти.