Она вздохнула, опустила голову и закрыла глаза. А потом спросила:

– Что с тобой происходит?

– Я пытался приспособиться и оправдать все, даже мерзости. Но когда вошел в этот дом и увидел этого типа на моей кухне, я охренел от злости, а если буду работать против своей воли, у меня ничего не получится.

Тициана вздохнула еще тягостнее – от разочарования.

– Это не очень понятное объяснение: оно слишком похоже на каприз, – сказала она.

– Я это знаю. Но позже сумею привести доводы лучше этого. И все-таки во всей этой истории, несомненно, есть что-то нездоровое.

Тициана села, растерла себе ступни и надела туфли. Потом она встала с дивана, подошла к Пьетро, погрузила пальцы в его волосы.

– Ты ничего не стоишь, бедняга, – шепнула она и ушла на кухню.

Пьетро услышал, как она разговаривала о чем-то с агентом, а затем оба покинули квартиру.

Самбо нашел кастрюлю с макаронами, которые варились в кипящей воде, выключил газ и лег в постель. Сейчас ему было нужно только одно – темнота. Остаться в темноте, чтобы сказать правду себе самому. Признаться, что его сломило не то, в чем он упрекал Тициану. На него давил разговор с Туристом. Голос Туриста, его слова. Подчеркнутое спокойствие Туриста на краю пропасти, когда тот выяснял, есть ли возможность договориться. Обмен жизней на смерти. Отдать убийц Матиса и Сесара в обмен на задушенных женщин, обменять Македу на Абеля Картагену.

А он молчал вместе со всеми, чтобы не стать соучастником этой постыдной торговли. Молчал потому, что был уверен: предложение Туриста будет рассмотрено. В этой части мира знания тоже тайные, здесь не существует границ и все дозволено.

Примерно часа через два снова разразилась гроза. Косые струи дождя хлестали по ставням, словно плети. Иногда раскаты грома были оглушительными и неприятными, но длинная трель дверного звонка решительно прорвалась сквозь них.

Пьетро встал и, шлепая тапочками, поплелся к двери.

Звонил Симоне Феррари. Он прижимал к лицу носовой платок, мокрый от воды и крови. У него были разбиты губа и левая бровь. Бывший комиссар подумал, что на эти раны нужно будет наложить несколько швов, и лишь потом осознал, что с той, кого Симоне должен был защищать, видимо, что-то случилось.

– Где Тициана? – спросил он.

– Ее схватили, – ответил агент. – Их было пять человек. Трое прятались в маленьком салоне на корме, а двое неожиданно возникли у нас за спиной. Когда мы поднялись на борт, они вырубили нас и скрылись на катере.

– А ты почему еще жив?

Феррари невольно всхлипнул и ответил:

– Потому что должен передать слова Македы.

– Какие?

– Она будет страдать. И заговорит. И умрет.

Пьетро вздрогнул так, словно в него попала стрела или молния.

– Ты пришел не по тому адресу, – сказал он. – Обратись к своим друзьям, которые сидят на Сакка-Физола. Я не могу ничего сделать.

– Негодяй! – рявкнул агент. – Это ты во всем виноват! Если бы ты не принудил ее уйти, она сейчас была бы здесь, целая и невредимая.

– Это тебе полагалось ее защищать! – возразил Самбо. – А ты не был способен на это. Ты дал себя обмануть, как последний новичок, а теперь обвиняешь меня. Уходи!

– Ты поплатишься за нее!

– Похоже, что это моя судьба, – прошептал бывший комиссар, выталкивая агента за порог и закрывая дверь.

Он снова попытался найти убежище в постели и в темноте своей комнаты. Ветер изменил направление, и дождь больше не стучал по фасаду дома.

«Она будет страдать. И заговорит. И умрет», – стучало у него в голове. Эти слова отдавались в висках, как удары молотка. Судьба Тицианы зависела от людей из разведки. Он не знал, каковы их главные задачи и какие приказы они получили, но эти люди были известны своим пренебрежением к человеческим жизням.

Базиле попала в немилость. Она явно не была агентом первостепенной важности. Значит, на более высоких уровнях руководства этой сверхсекретной группы начальников будет интересовать лишь одно: много ли ущерба принесет раскрытие информации, которую заместитель начальника управления может сообщить под пыткой.

В этот момент никто не знал, где держат в плену Тициану. Единственным возможным следом был катер Феррари, но, чтобы найти катер, нужны люди и техника.

Самбо был уверен, что оперативники из отряда попытаются захватить Абеля и Зою и заставить их говорить, чтобы те указали укрытия, которые использует банда Македы.

Но Самбо подозревал, что «Свободные профессионалы» именно этого и хотят. В ином случае эти двое исчезли бы еще несколько дней назад. То, что Абель и Зоя все еще находятся в квартире на Кампо-де-ла-Лана, означает, что их используют, чтобы отвлечь внимание и ресурсы на исследование пути, который никуда не ведет.

На мгновение Пьетро подумал, что нужно сообщить о похищении Тицианы полковнику Морандо из налоговой полиции. Но тот будет действовать согласно правилам, а сейчас это исключено, потому что тогда придется раскрыть сведения, которые должны быть государственной тайной.

Но есть и другой путь. Тот, который еще два часа назад вызвал бы у него муки совести. Тот путь, из-за которого он окончательно порвал с Тицианой, потому что не хотел стать таким, как она и ее друзья. Договориться с Туристом без посредников.

Такие переговоры вели прямо в ад, но были единственным путем, на котором Пьетро мог попытаться помешать противоестественной логике шпионов одержать победу.

Огромным усилием воли он отодвинул в дальний угол своего сознания образ Тицианы-пленницы.

Люди, которых пытают, всегда говорят. Им удается умолчать только о том, чего они не знают. Но ему было нужно время, и поэтому он надеялся, что Тициана не сразу назовет его имя.

Пьетро включил телефон Кики Баккер. По количеству сообщений и пропущенных вызовов было ясно: много людей спрашивали Кики, куда она пропала. Но среди этих многих не было Абеля Карта-гены.

Пьетро сам послал ему СМС-сообщение:

«Мне нужно поговорить с тобой».

Через несколько минут Абель ответил:

«Среди ночи? Дело, видимо, очень срочное!»

– Привет, Абель! – поздоровался Самбо.

– Привет, Пьетро!

– Вы все на той же квартире?

– Да.

– А почему?

– Не могу понять смысл этого вопроса.

– Мы еще много дней назад узнали, кто вы такие, однако вы даже не подумали о том, чтобы перебраться в безопасное место.

– Ты беспокоишься о нас? Как мило!

– Я думаю, что ваши начальники выставили вас напоказ. Ты знаешь, что это значит?

– Да. Но у тебя есть для меня что-то или ты разбудил меня среди ночи, чтобы сообщить очевидные вещи?