— Тебе же нравится, когда я зажимаю тебя. Выгибаешься, сама прижимаешься ближе. Может неосознанно, на инстинктах. Так даже лучше.

Она стесняется своей же реакции на меня, как тело поддаётся моим ласкам. Она дрожит от желания, когда я стягиваю с неё футболку, спускаясь к груди.

— Я ненавижу тебя, Клык!

Не ненавидишь, малышка. Поэтому продолжаю целовать грудь и размазываю пальцами смазку по нежным складкам. Прикусываю сосок, наблюдая, как её выгибает.

Когда она реагирует так на мои укусы, я превращаюсь в дрессированного пса, готового идти за ней в пекло. Потому что у неё зажигался огонёк в глазах, который манил и был только для меня одного.

Сильнее давлю на клитор, желая услышать её стоны и просьбы. Но вместо этого слышу тихий всхлип.

Моё тело превращается в застывшую каменную глыбу. Она ревёт?

Поднять глаза и проверить кажется нереальным заданием. Но нет, Арина сдерживает стоны, запрокинув голову. Упирается шеей в подлокотник, чтобы удобнее было выгибаться.

— Арин, — её глаза затянуты дымкой желания. Не может сконцентрироваться на мне, часто моргая. А затем громко стонет, когда начинаю часто тереть бугорок. — Тише, малышка. Вот так.

Я сам не узнаю свой голос. Хриплый и низкий, слишком нежный. Но желания поддеть её нет. Её стоны и желание лучше всякой награды.

— Не сдерживайся, Арин.

И она словно слушает меня. Тянет на себя для поцелуев, а шаловливые пальчики уже расстёгивают мои джинсы, стягивая вместе с трусами. Сжимает мой член и меня накрывает.

Толкаюсь в податливую руку. Сухо, но так тесно и хорошо.

— Готова? — Арина только часто кивает, разводя для меня ножки.

Умничка.

Я недолго любуюсь ею. Абсолютно голая, вся в моей власти. Она лежит на диване с горящими щеками и часто дышит. Её груд колышется в такт дыханию.

Она такая мокрая, что член скользит по её лону. Мне хочется быть нежным с ней в этот раз, действовать медленно. Изводить, пока она не сорвётся и сама не станет дико насаживаться.

— Ты такая узкая, — я шепчу, видя как она сильнее распаляется от моих слов. — Блядски узкая, Арин. Невероятная.

Мне срывает крышу первому. Не могу сдерживаться и двигаюсь жестко, быстро. Она сжимается вокруг моего члена, двигается в так, а затем протяжно стонет, выгибаясь в оргазме.

Хватает ртом воздух, содрогаясь, и тянет моё имя.

Этого достаточно, чтобы подтолкнуть меня. Все тело немеет, покалывая. И я кончаю в след за ней.

Когда послеоргазменная нега проходит, я понимаю, что натворил.

Блять, блять, блять.

Как можно было забыть про презик?

Ладно, это не так страшно. Вряд ли она залетит с первого раза. Но с этой девчонкой напрочь отключатся мозги, и следуют быть осторожным. Я ещё не готов становиться отцом. И пускай Арина напрочь отравляет мои мозги, спустя пару дней знакомства делать детей совсем идиотизм.

Я хочу, чтобы она была полностью моя. И делить её с кем-либо ещё не намерен.

Я ложусь возле не, стараясь уместиться на узком диване, и при этом не придавать. Арина лежит с закрытыми глазами, тяжело дыша и приходя в себя. Она чуть поворачивается, освобождая мне место и выводит по мышцам причудливые узоры.

— Я не против каждый раз перед сексом устраивать забеги, но может в следующий раз ты просто примешь факт, что хочешь меня.

— Не знаю, — бурчит мне в шею, слизывая поцелуями засохший сок. — Я не знаю, как всё будет дальше. Ты буквально сказал, что я у тебя в плену и не могу уйти. Это не самое лучшее начало романа, знаешь ли.

— Наше начало романа началось в клубе, — я перебираю её растрёпанные волосы, вспоминая, как впервые увидел. — Такая сексуальная, гордая и страстная. Я же тогда сказал, что ты будешь моей.

— Я не твоя.

Какая же она упрямая. В ком-то другом меня бы это злило и раздражало. Я не стал бы спорить, а просто пошел дальше. Но с Ариной — это забавляло, умиляло и хотелось раз за разом доказывать, что нет — таки моя.

— Ты не знаешь всей истории, всего обо мне. Ты сам не захочешь быть со мной.

— Так расскажи. Арин, я защищу тебя от всего. Слышишь?

— Не сейчас. Просто… Что ты будешь делать дальше? Не выпускать меня никуда, не давать связываться с миром. Как долго?

— Пока не найду того, кто убил Баширова и перешёл мне дорогу.

До тех пор, малышка, пока не буду уверен, что ты будешь в полной безопасности и никто тебя не тронет из-за меня. И пока ты не признаешь, что моя и никуда не денешься.

— И сколько будешь искать? Знаешь, у полицейских есть глухари двадцатилетней давности.

— Двадцать лет с тобой в одном доме, какой кошмар, — я прикасаюсь губами к укусу, который оставил во время секса. Мне нравится видеть на ней свои отметины. Надеюсь, эта не пройдёт слишком быстро. — Не знаю, Арин. У меня нет в планере времени, когда я узнаю, кто это.

Она что-то бурчит и недовольно поджимает губы.

— Я подключу ребят, заставлю их землю рыть, но узнать всё об этом Игоре и Баширове. Но сначала мне нужно найти, кто среди моих людей крот.

Арина молча лежит на мне, продолжая играть с узорами на коже. Водит пальцем по руке, слегка щекоча кожу.

Весь дом окутан тишиной и мне хорошо. На узком диване, повернувшись боком. С ноющей рукой из-за удара в стену. Со всеми проблемами, недочётами, предательствами.

Всё равно хорошо. Она лежит рядом. Тёплая и разнеженная, прижимается совсем близко. Постоянно касается и смотрит с-под своих ресниц. Так невинно и так блядски одновременно.

Я бы так лежал вечность. Нет, лучше где-то на море. Крик чаек, тёплое солнце, морской бриз. И Арина всё так же рядом. Может, как всё решу смотаться на пару дней в Египет. Она бы возмущалась, отнекивалась, но у меня есть варианты, как её уговорить.

Я строю миллион планов.

Пока девушка не разрушает всё одной фразой:

— Клык, это я крот.

Арина

— Клык, это я крот.

Я ощущаю, как мужчина застывает под моими руками. Мне хочется исчезнут, видя, как прищуриваются его глаза. Не стоило говорить. Но держать в себе я не могла.

Не тогда, когда была послать всё к чёрту из-за этого мужчины. Если у меня будет хоть капля надежды на наш счастливый финал, я потеряю слишком много. Мне нужно самой себе показать, что у нас нет будущего, он не простит за ложь.

Я отстраняюсь и ищу мужскую футболку. Мне нужно прикрыться, хоть как-то уйти от прожигающего взгляда мужчины. Он ненавидит меня. Хорошо. Так нужно.

Натягиваю трусы в полнейшей тишине и думаю, что надо было сказать правду после душа.