Трудно убиваться в том случае, если для горя нет причины. Вот «воскресла» Лидия Петровна, почему бы со временем не «воскреснуть» Таисии Андреевне? Елизавета вполне может знать положительный ответ на этот вопрос. Просто обе подруги детства таким образом бегают от преследователей. А преследователи бегают за деньгами! Теми самыми, которые покоятся на личных счетах Максимовой в сберегательных банках. Не исключено, что после того как догонят подруг, вопрос с их «воскрешением» окончательно разрешится, но не в пользу обеих. А с преследователями полная незадача. Кто они? Объединенная группировка ФСБ с бандитами или каждая организация сама по себе, преследует свои собственные интересы. Странно одно: почему все бегают мимо нас? Нет, оно, конечно, просто замечательно, что мы им не нужны, но плохо верится, что все они сбежали из сумасшедшего дома. Ведь не могут господа игнорировать тот факт, что мы с Наташкой находились в теплой компании с Лидией Петровной прямо накануне ее похищения. Ее нашли чем припугнуть, и она наверняка сообщила, что сумку с документами оставила в квартире. И назвала, где именно. А в указанном месте ее не обнаружили. Значит, должны были спросить с нас?

Я поморгала глазами, пытаясь освободиться от представленной картины, и тут меня очередной раз осенило:

– Да не должны они были спрашивать сумку с нас! После их отъезда приезжала оперативная группа во главе со следователем. Пропажу сумки господа списали на результат изъятия ее оперативниками! Отсюда вывод: какие они, на фиг, фээсбэшники, если по своим каналам не могут установить детали следствия? С другой стороны, эти акающие номера…

– И этот дурацкий фарш!

Я помахала окоченевшей рукой. Надо же так наглухо застрять в морозилке!

От окончательного обморожения меня спас телефонный звонок. Звонила Наташка. Делано бодрым голосом сообщила, что они с Мариночкой очень довольны. Этот салон просто открытие…

«Кошелька! Скорее всего моего, а посему принудительное», – догадалась я.

– Цены вполне приемлемые. Мелирование, тонирование, окрашивание и прическа – всего тысячу восемьсот рублей. Да еще включая лечение!

– Санаторно-курортное? Или в психоневрологическом диспансере?

– Мариночка делает модную стрижку – всего за полторы тысячи. Я запишу тебя на наращивание ногтей по технологии гель плюс акрил и френч на типсах…

– Что это такое?

– А хрен его знает. – Подруга убавила громкость. – Ирка, если у тебя есть какие-нибудь дополнительные вопросы, давай их сейчас. Мне тут жутко не нравится.

– Есть. Узнай, давно ли Волкова разбогатела и были ли у нее в последнее время финансовые проблемы?

– Ну, ты даешь! – Голос подруги вновь исходил энтузиазмом. – Демакияж – всего семьдесят рублей, дешевле только самой умыться, фитопилинг стоит триста пятьдесят. Не хочешь наращивать ногти, могу записать на моделирование контуров тела.

– Я к своим контурам привыкла.

– Правильно, но в данный момент они не подходят к твоему мужественному голосу. Ладно, пока у нас все в порядке, конец связи.

«У Наташки всегда все в порядке, – подумала я. – Это у меня вечный бардак. Не зря Наташкин муж считает ее образцово-показательной женой. Усиленная забота о любимых людях – просто смысл жизни подруги. Правда, в общее количество любимых людей она, не колеблясь, включает и себя, но не всегда в первом ряду. Голову теряет только от мороженого. С ней надежно – не предаст, не продаст и всегда рядом. В том числе с практическими советами, которые иногда встречаются в штыки, поскольку носят характер неукоснительных указаний».

Так о чем я рассуждала до звонка? О фарше. Ну и шут с ним. Его теперь из морозилки только ледорубом вырубишь. А еще о роли ФСБ в деле Максимовых. Да не было у чекистов в этом деле никакой роли… кроме виртуальной. Надо просто хорошо подумать на эту тему. Так же хорошо, как на тему ужина. В конце концов, не совсем же мне плохо. Ключом к пониманию причины вчерашнего резкого скачка температуры являются нервозные события. Кстати о ключах! В записке Елизаветы, пославшей нас с Наташкой в пустующую квартиру обокраденной гражданки Ивляковой, синей пастой по слегка желтоватому фону бумаги записано, что ключи под ковриком. Как это может быть? И откуда это ей известно?

Я еще раз достала записку из кармана и перечитала. Все правильно. И даже то, что красть в квартире больше нечего. Не долго думая, нарядилась в старое пальто, напялила на голову парик, спустив его как можно ниже на лоб. Нос, распухший от насморка, все равно не скроешь, но можно аккуратненько прикрыть платочком. До соседнего дома неслась, стараясь смотреть исключительно себе под ноги. Мне казалось, что если я узнаю кого-то из знакомых, они, в свою очередь, непременно узнают меня. И поздороваются. Долг вежливости. А собирать такие долги сейчас не время. Долетела в рекордно-короткий срок, беспрепятственно проникла в подъезд, поднялась на последний этаж и вышла из лифта с полной уверенностью, что за мной следят в глазок соседней двери. Это меня не остановило. Я уверенно шагнула к двери Ивляковой, подняла коврик, достала ключи, подержала их в руках и… не выдержала. Открыла дверь, шагнула в пустую квартиру. Было очень жутко. Ругая себя за неосмотрительность, все-таки продвинулась по коридору и робко кашлянула. Этот звук гулко отозвался во всей квартире и отбил желание идти дальше. Из коридора просматривалась часть большой комнаты, и я с удивлением отметила, что исчезла Лидочкина раскладушка. Невольно сделала еще пару шагов и заглянула в комнату. Раскладушки и там не было. А с вешалки в прихожей исчезла вся верхняя одежда. Где-то хлопнула дверь, и я опрометью вылетела обратно, трясущимися руками закрыла квартиру, сунула ключ под коврик и понеслась вниз по лестнице – лифт успели угнать. Выйдя на улицу, почувствовала невероятное облегчение.

Домой добралась дворами, но так же быстро. На мое счастье Листратов оказался на месте, ответил на звонок сразу же. На несчастье – насторожился вопросом, который ему задала: как дела с уголовным делом, возбужденным по факту кражи из квартиры личного имущества гражданки Ивляковой?

– Ты давно температуру меряла?

Листратов предпочитал идти в обход прямым ответам.

– Давно. Просто заснула, а во сне мне дважды явилась незнакомая личность, представилась гражданкой Ивляковой и потребовала найти десять картин известных художников в золоченых рамах. Я рассудила, что это знак свыше. Раз человек просит, надо найти.

– Спи спокойно, а если еще раз заявится, напомни ей, что по ее личному заявлению дело производством прекращено. Все имущество, включая две картины, находится в загородной резиденции ее родителей.

Я удовлетворенно улыбнулась. Одна часть головоломки успешно сложилась.

Не могу сказать, что не узнала непривычно тихую дочь с новой стрижкой. Скорее, в этой стрижке не смогла разглядеть свои полторы тысячи рублей, которые мне пришлось вернуть Наташке. На мой взгляд, парикмахер, или, как теперь принято говорить, стилист, махнул ножницами над волосами дочери не более десяти раз. И каждый мах обошелся мне в сто пятьдесят рублей.