Анино присутствие сбило с толку и Колю, и Гаврюшина, которые, собственно, пришли за тем, чтобы добиться от Мышкина решительного ответа и объяснений. При Ане это, разумеется, было невозможно, чем Мышкин и воспользовался.

— Извините, господа, — сказал он после нескольких незначащих фраз, — и дамы, конечно, тоже… У меня важная встреча. Я думаю, что я знаю, как было дело… Но некоторые детали все-таки неплохо бы уточнить.

«А вы тут разбирайтесь друг с дружкой сами», — чуть не добавил он, но, разумеется, удержался. Аня, Коля и Гаврюшин покорно вышли следом за ним в коридор. Мышкин воспользовался их замешательством, сделал прощальный жест и убежал.

Насчет встречи он не солгал. Правда, до нее оставалось еще полчаса, но ему как раз хотелось пройтись пешком. Мороз неожиданно спал, золотой середины, как всегда, не было — сразу же все потекло и закапало, и все-таки на улице было неплохо. Впервые за много дней можно было не нестись, упрятав нос, от точки до точки, а спокойно идти и даже брести нога за ногу. Под ногами, конечно, была жуткая каша — в компенсацию за приятные ощущения, — но даже она не портила прогулки, потому что еще не успела осточертеть.

Встреча была назначена на бульваре, у памятника. Алеша уже стоял там, о чем-то размышляя, и машинально водя пальцем по постаменту.

— Здравствуйте, — сказал он Мышкину. — Пойдем куда-нибудь или попробуем… здесь сесть? — Он с сомнением взглянул на мокрые скамейки.

— Давайте ходить, — предложил Мышкин. — Как вы?

— Давайте. — Алеша кивнул.

— Вот о чем я хотел спросить вас. — Мышкин сразу взял быка за рога. — Почему вы не сказали мне, что были тогда у Кати в квартире?

Алеша ошеломленно молчал. Он сделал неверный шаг, ступил в подтаявший сугроб и набрал полный ботинок снегу, но совершенно этого не заметил.

— Вы видели его? — негромко спросил Мышкин.

— Видел, — сквозь зубы проговорил Алеша. И еще раз: — Видел. — И тут его словно прорвало. — Я его видел, — повторил он в третий раз. — Потому и молчал. Можете меня презирать, если хотите, — пробормотал он и вдруг стал похож на мальчишку. — Я его боялся. Но как! Никогда в жизни я так никого не боялся. Еще с той встречи… Потому что я ни разу в жизни не сталкивался с такой ненавистью. С прямой ненавистью… С неприкрытой… Меня никогда никто не ненавидел. Вы понимаете?

Мышкин кивнул.

— Вы ушли оттуда, а потом не выдержали и вернулись… Так? Стояли в толпе у подъезда и видели, как я приехал…

— Да.

— Вы надеялись, что его прямо сейчас же… выведут?..

— Да.

— Вы действительно подумали, что это… он?

— Конечно! А что я еще мог подумать? Я же не знал… про соседей. Я думал, во-первых, что это он, а во-вторых, что я — свидетель. И что теперь-то уж он меня наверняка прикончит. Без вариантов. Особенно если его заподозрят. Я до того боялся, что иногда думал: уж скорее бы… Скорее бы прикончил, — для чего-то уточнил он.

— Но все-таки больше вам хотелось, чтобы его арестовали… только без вашего участия… Поэтому вы написали нам письмо… Так?

— Никогда в жизни не писал анонимок, — мрачно сказал Алеша. — И ни за что не поверил бы, что напишу…

«Нет, все-таки он как-то… не тянет… — критически заметил про себя Мышкин. — Впрочем, не судите сами… Я ведь не был на его месте. Кто знает, как поведешь себя, если припечет…»

— Что он делал, когда вы вошли? — спросил он.

Алеша заговорил крайне сбивчиво:

— Он стоял… там… А она… такая… что я как-то сразу все понял… Тем более, что он ведь уже угрожал. Правда, не ей, а мне… но я подумал, что он сменил концепцию…

«О Господи!» — пронеслось в голове у Мышкина.

— Где именно он стоял? Пожалуйста, постарайтесь восстановить в памяти всю картину, как можно подробнее. Я понимаю, как вам тяжело, но это очень нужно…

— Да чего там, собственно, вспоминать… — пробормотал Алеша. — И так перед глазами стоит и, боюсь, уже никуда не денется… Он стоял… — Алеша прикрыл глаза. — Ну да… у этой штуки… у музыкального центра… — он внезапно замолк, словно наткнувшись на какое-то невидимое препятствие, и посмотрел на Мышкина совершенно изумленным взглядом. — Позвольте… По-моему, он музыку хотел поставить!.. У него в руках была пластинка. Ей-богу! Что за бред? Не понимаю… Как это я забыл? Не забыл, наверное, а вытеснил — потому что уж очень неуместно… Знаете, как бывает?

Мышкин кивнул.

— А… что это он делал, если не секрет? — обмирая от ужаса и любопытства, поинтересовался Алеша.

— Не то что секрет… — сказал Мышкин. — И все-таки… я вам лучше потом скажу. В другой раз.

— А знаете, что я вам хотел сказать… — Алеша сделал паузу и вдруг залился каким-то совершенно диким и неуместным смехом. — Агния-то мне… пощечину влепила!.. — давясь, выговорил он.

— Да что вы говорите! — обрадованно воскликнул Мышкин. — Ну слава Богу!

Алеша прямо-таки согнулся пополам от смеха.

— П-почему — слава Богу? — еле выговорил он.

Мышкин сконфузился.

— Я не то хотел сказать… — смущенно пробормотал он, глядя в сторону. — Не про вас, а про нее… про то, что она, может быть, оживает… Драться, конечно, необязательно, но держать все чувства в клетке — тоже, знаете…

Алеша пристально смотрел на него, кивая, как китайский болванчик.

— Ну что ж, — пробормотал он. — Никуда не денешься… Остается попробовать начать новую жизнь…

Вечером к Мышкину в гости напросился Коля. Он позвонил из автомата и как бы между прочим сообщил, что находится «тут, совсем рядом, в двух минутах», так что Мышкину не оставалось ничего иного, как сказать: «Ну раз так, то, может быть, вы зайдете?» В ответ раздалось такое восторженное: «Иду! Я на минуточку!», что Мышкин невольно улыбнулся. Собственно говоря, он не имел ничего против Колиного прихода. Мальчик был ему вполне симпатичен. Мышкин прекрасно понимал, чему обязан этим неурочным визитом. Коля сгорал от любопытства, и Мышкин его вполне понимал.

Коля действительно появился минут через пять — другими словами, звонил от самого мышкинского дома, куда приехал на свой страх и риск, не зная, впустят его или нет. Он долго топтался в передней, отряхиваясь и стаскивая насквозь промокшие ботинки. Потом он в одних носках прошел в комнату, оставляя мокрые следы, и сел на краешек стула, всем своим видом выражая смущение.

— Да ладно вам, Коля, — с досадой сказал Мышкин. — Расслабьтесь. Во-первых, снимите носки и положите на батарею. Высохнуть, наверно, не успеют, но хоть как-то… Во-вторых, давайте ужинать.

— Я приготовлю! — встрепенулся Коля. — Я умею, честное слово!

Они переместились на кухню и общими усилиями быстренько сотворили салат, тосты и яичницу. У Коли действительно все горело в руках, наблюдать за ним было одно удовольствие. Некоторое время они ели молча, с большим аппетитом. Потом Коля не выдержал, отодвинул тарелку, почему-то поставил вилку вертикально, в виде вопросительного знака, и начал: