– Да, немного, – смущенно призналась я. – Не люблю собак, и они, видимо, это чувствуют.

– Может быть, – как-то странно равнодушно вздохнула женщина и пригласила меня пройти в дом.

Я спокойно проследовала за Евгенией Валентиновны и, сев на мягкий диван, приготовилась рассказывать о случившемся. Первым делом сообщила, что теперь знаю, кто убил ее дочь. Услышав эту новость, мать Ирины немного подалась вперед и с нетерпением переспросила:

– И кто же? Шалыгин, как я и думала?

– Нет, что вы! Его я перестала подозревать почти сразу, – ответила на это я. – Парень, конечно, много чего натворил, но вашей дочери он ущерба не нанес. Причина ее убийства состояла совсем в другом, нежели то, о чем мы сначала подумали. Ее убили из-за денег, из-за больших денег.

– Но откуда у Иры деньги? – не поняла меня женщина. – Расскажите все по порядку, – попросила она.

И я рассказала. Рассказала о том, как вышла на Бурмашева, как выяснила, зачем он убил Иру и зачем искал другую девушку. Одним словом, я поведала бедной женщине почти все, что мне было известно. Когда же я закончила свой рассказ, Евгения Валентиновна спросила:

– И что с ними со всеми стало? Вы так и не сказали, наказан ли виновный.

– Увы, его пока не удается поймать. Бурмашев оказался очень крупным бандитом. У него чуть ли не в каждом городе есть свои люди, свои квартиры – его почти невозможно поймать.

– Но вы обязаны это сделать! – как я и боялась, вдруг заявила моя нанимательница. – Я за что вам плачу? Только ли за слова?

– Нет, конечно же, нет, – смутилась немного я. – Но понимаете, я не в состоянии контролировать передвижение по стране этого человека, так как для этого нужны очень большие деньги и связи. Я не могу ловить в поле ветер, даже ради восстановления справедливости. Надеюсь, вы понимаете?

– Нет, я не понимаю, почему человек, который убил мою дочь и который к тому же едва не убил еще одну девушку, все еще гуляет на свободе. Но… я отдам вам ваши деньги, думаю, вы их честно заслужили. Только скажите, куда делась та девица, Лидия? Я бы очень хотела с ней встретиться и высказать все, что думаю, – немного злобно произнесла женщина.

Я поняла, что сейчас у нее в уме созревает план мести за дочь. Мести, которую она собирается перенести с Бурмашева на Русову.

– Девушка также исчезла из поля нашего зрения, – спокойно сообщила я.

– Как так исчезла? – удивилась Евгения Валентиновна. – А разве ее не наказали за воровство? За подставу?

– Увы, наш закон не предусматривает вынесения приговора тем, чья вина не доказана, – развела руками я.

– Как не доказана? Что вы такое говорите? – еще больше негодовала Брель.

Пришлось ей все подробно разъяснить.

– Понимаете, Евгения Валентиновна, – спокойно начала я. – Сразу после того, как мы высвободили девушку из рук бандитов, пришлось отпустить Русову за неимением фактов, подтверждающих ее вину в чем-либо. Да, она украла деньги у Бурмашева, но тот сбежал из города, а может, даже и из страны, так что подтвердить этот факт некому – не станет же он заявлять на нее, рискуя собственной жизнью. По первому же делу, по которому у девушки была подписка о невыезде, она полностью оправдана.

– Но где же тут справедливость? – буквально вознегодовала Евгения Валентиновна, выслушав меня.

– Справедливость… – повторила я тихо. – Справедливость хотя бы в том, что этой самой девице весь остаток жизни придется жить в страхе и все время скрываться, опасаясь, что Бурмашев или его люди попытаются ее найти и вернуть деньги. Так что девушка, возможно, уже очень скоро все равно пострадает, уж Бурмашев найдет способ расплатиться с ней за все. Даже с большими деньгами девушке все равно предстоит не жить, а существовать. Разве это не равносильно смерти?

– Да, возможно, вы и правы, – вздохнула женщина и, утирая покатившиеся из глаз слезы, отвернулась в сторону.

Я невольно почувствовала себя неловко и, не смея ничего сказать, лишь молча смотрела на женщину. Теперь она была совершенно одна в целом мире – без дочери, без единственного смысла жизни. Что станет с ней теперь? Сумеет ли она побороть горе?

От подобных мыслей мне захотелось расплакаться. Я почему-то очень ярко представила, как бы чувствовала себя, окажись на ее месте, и едва не потеряла контроль над своими эмоциями. Но тут со стороны улицы донесся какой-то шум, и я переключилась на него. Собака лаем заливалась, а потому я привстала и, обращаясь к хозяйке дома, произнесла:

– Евгения Валентиновна, к вам, кажется, еще гости.

– Да? – не сразу вышла из забытья женщина. – Хорошо, я сейчас открою. А вы посидите пока здесь, я бы хотела угостить вас чаем.

Я вернулась на свое место, а женщина торопливо вышла из комнаты, и вскоре до меня донеслись обрывки какого-то странного разговора.

– А вы уверены, что это мне? – довольно громко спросила Евгения Валентиновна у того, кто пришел.

– Абсолютно. Видите, здесь ваш адрес и фамилия, – ответила ей на это какая-то женщина. – Ну так что, берете посылку?

– Ну, давайте, раз мне, – обреченно вздохнула Евгения Валентиновна. А затем снова спросила: – А почему здесь нет обратного адреса и не указано, от кого это?

– Не знаю, – равнодушно откликнулась, по всей видимости, почтальон.

Вскоре Евгения Валентиновна вернулась в зал с огромной коробкой в руках и немного растерянно произнесла:

– Какая-то посылка пришла. Понятия не имею, от кого она может быть, у меня ведь почти нет родственников.

– А вы откройте ее. Может, то, что внутри, как-то поможет вам это выяснить, – предложила я, с интересом рассматривая довольно большой фанерный ящик со множеством печатей на поверхности.

– Пожалуй, я так и сделаю, – кивнула женщина. – Тем более что мне самой не терпится узнать, что внутри. Помогите мне.

Я встала с дивана и, подойдя к столу, на котором стоял ящик, принялась помогать Евгении Валентиновне отдирать прибитую к корпусу мелкими гвоздочками крышку. Вскоре нам удалось это сделать, и мы увидели, что ящик доверху заполнен мелкорезаной бумагой.

– Это что, шутка? – растерянно стоя над посылкой, спросила Евгения Валентиновна.

– Не думаю, – тихо ответила я и предложила: – Наверное, тут внутри должно быть что-то бьющееся.

Теперь моя клиентка запустила в ящик руки и принялась там шарить. Когда же наконец ей что-то попалось, она вдруг изменилась в лице и торопливо вытянула находку на божий свет. И теперь мы вместе уставились на присланный предмет, совершенно обескураженные. Предмет представлял собой глиняную свинку, чем-то напоминающую копилку, только никаких отверстий и дырочек в ней не наблюдалось. Стало быть, свинка была обычной статуэткой, хоть и не совсем качественно выполненной.

– И что это такое? – несколько минут повертев находку в руках, снова задала мне вопрос Евгения Валентиновна. – Я ничего не понимаю.