Пасмурная серая мгла и густой смог нависли над дымящимися крышами и в прогалинах улиц. Казалось, что наступил вечер, и зарева многочисленных пожаров в насквозь охваченных огнем домах окрашивали все вокруг в зловещие кроваво-красные оттенки.

Квартал, который должны были оборонять фольксштурмовцы лейтенанта Пиллера, примыкал вплотную к набережной. Почти все здания вдоль обеих сторон улицы в этом квартале были объяты пламенем.

Лейтенант разбил свой взвод на три группы. Костяк первой составили фузилеры с нашивками Ваффен-СС. Они – четверо солдат лет тридцати – держались вместе и были «приданы для усиления» фольксштурма, как и сам командир. Две остальные группы почти поголовно состояли из фольксштурма и гитлерюгенда.

Вторым отделением, которое должно было выдвинуться ближе к самой набережной и занять угловой дом на этой стороне улицы, командовал сам лейтенант Пиллер. Хагену лейтенант только успел сказать, что тот поступает в распоряжение Вайдена, командира третьего отделения взвода фольксштурма. Вопрос Хагена «кто это?» смыло очередным приливом взрывной волны, окатившей взвод ополченцев с головой.

Отделению, костяк которого составили фузилеры, Пиллер определил в качестве боевой позиции двухэтажное здание с чердачным окошком в деревянном фронтоне крыши. Оно, одно из немногих, нетронутых вражескими снарядами и огнем, находилось на той стороне улицы, в самой ее середине. Фольксштурмовцам предстояло сосредоточиться на двух уровнях обороны: на крыше, с использованием чердачного помещения, и в оконных проемах обоих этажей, взяв под контроль всю правую сторону улицы.

На фузилеров возлагались большие надежды в случае возможной атаки русских танков и «самоходок». Старший группы фузилер Даммер сжимал в руках трубу «панцершрека» с защитным экраном. Под мышкой, поддерживая снизу второй рукой, один из его товарищей терпеливо держал ящик с запасными выстрелами к «дымоходу».

Еще по пути, когда, только нагнав группу Пиллера, Отто увидел в руках фузилера «панцершрек», он не замедлил сообщить лейтенанту, что находился в «дымоходном» расчете в подразделении истребителей танков. На это Пиллер сдержанно ответил, что у него нет оснований сомневаться в том, что фузилер Даммер хорошо владеет «дымоходом», а другого «панцершрека» – для старшего стрелка Хагена – в распоряжении взвода нет.

Эта тирада лейтенанта ни в коем случае не демонстрировала отношение конкретно к Хагену. Просто командир взвода фольксштурмовцев слишком дорожил каждым опытным солдатом.

Хаген сразу прочитал эту ситуацию и больше никаких просьб не озвучивал. В конце концов, его надежный, не единожды проверенный в бою «Маузер-98» – тоже достаточно весомая огневая сила.

Впрочем, лейтенант очень обрадовался тому, что Отто присоединился к его взводу, и не скрывал этой радости, однако значимости нахождения среди ополченцев фузилеров это нисколько не умалило.

Во взводе все, кроме четверых фузилеров во главе с Даммером, пополнению в лице Хагена также обрадовались. Мальчишки тут же окружили Отто и стали наперебой предлагать ему горсти патронов и целые запасные винтовочные обоймы, тем самым стараясь показать высшее проявление своего расположения.

Отто, наскоро знакомясь со своими новыми боевыми товарищами, обратил внимание, с какой заносчивостью Даммер и остальные четверо подчеркнули, что они не кто-нибудь, а «фузилеры». Тем самым подразумевалось, что они стоят в армейской иерархии намного выше какого-то обычного старшего стрелка.

С фузилерами Хагену вживую общаться до сих пор не доводилось, хотя, насколько он знал, этим громким названием обозначались обычные пехотные подразделения, входившие в состав танковых, эсэсовских и прочих частей. Что-то вроде гренадеров. А само громкое название «фузилеры» происходило от фузилей – допотопных кремниевых ружей.

По этому поводу Хаген не замедлил сострить, в шутку поинтересовавшись у надувшегося от важности «панцершрекера», не работает ли его «дымоход» от кремниевого запала, так как Хаген, мол, слышал, что у фузилеров все оружие – кремниевое, как дань армейским традициям.

Владелец «панцершрека» шутку поначалу не понял, а лейтенант Пиллер не смог сдержать веселого раскатистого смеха, который среди грохота канонады прозвучал совершенно неправдоподобно.

Даммер, наконец, сообразив, что над ним и его доблестными друзьями издеваются, одарил Отто таким испепеляющим взглядом, которому мог бы позавидовать реактивный огневой залп «панцершрека». Но Хагену на эмоции эсэсовцев было плевать. Его еще в «Курмарке» сильнейшим образом раздражало высокомерие, которое эсэсовцы считали необходимым выказывать перед обычными армейскими при каждом удобном случае. Пусть не задаются и знают, что Хаген на передовой повидал и не таких вояк.

Чем человек храбрее и надежнее в деле, тем он скромнее в обиходе. А такие напыщенные павлины, как правило, хороши только на словах. «Посмотрим, – подумал Отто, – как вы запоете, когда вражеский танк покатит, наведя свое башенное орудие на вас, готовясь выстрелить прямой наводкой».

Когда взвод попал в зону интенсивного артиллерийского обстрела, фузилеры показали себя молодцами. Группа Даммера выдвинулась вперед и повела весь взвод. Они перемещались перебежками, от угла к углу, постоянно сменяя друг друга и грамотно осуществляя прикрытие.

Пиллер, бежавший в середине развернувшегося в цепь взвода, возле Хагена, успел сказать ему, что гефрайтер Даммер также был направлен в ополчение из сформированного позавчера здесь полка фолькс-гренадеров, а до этого был командиром отделения в роте разведки.

Чем ближе люди Пиллера подбирались к обозначенному для взвода кварталу обороны, тем оглушительнее становилась нескончаемая канонада разрывавшихся русских снарядов. Враг снова переместил огонь своих артиллерийских батарей из глубины жилых кварталов на набережную канала, сосредоточив массированный огонь средней и тяжелой артиллерии на позициях тех, кто оборонял северный берег канала Тельтов и чьи тылы в случае возможного форсирования русскими канала и прорыва через линию обороны должны были прикрыть фольксштурмовцы лейтенанта Пиллера.

Отто уже заметил, что боеприпасами взвод был оснащен достаточно сносно. В руках фузилеров и нескольких фольксштурмовцев пожилого возраста было шесть ящиков с запасными обоймами для винтовок. Но настоящими богатеями весь взвод можно было считать по количеству фаустпатронов. У каждого за спиной болтались по две трубы, а у некоторых Отто заметил и более мощные модификации одноразовых ручных гранатометов – «панцерфаусты». Кроме того, фолькс-штурмовцы по очереди, по парам старательно тащили по три ящика с запасными «панцерфаустами», как позже сообразил Хаген, – по ящику на каждое отделение.

Во время одной из перебежек, когда Отто с нетерпением ожидал своей очереди, один из ополченцев, по виду почти старик, попытался по собственной инициативе снабдить Хагена четырьмя оборонительными гранатами, извлеченными им из холщовой армейской сумки, висевшей у него на шее. Ее ремень туго перетягивал пальто мужчины из дорогой английской шерсти. Казалось, она притягивает старика своим весом к земле, и он стремился как можно больше разгрузить свою тяжкую ношу.