Он думал о тех, кого встретил на своем пути за прошедшие годы. Все они заняты своими делами. К живому общению с кем–либо из них Дэвида совершенно не тянуло. Но все они жили в его памяти и воображении, и с этими призрачными собеседниками он был готов поговорить…

— Привязался к женщине? — насмешливо бросил Лэйкил кен Апрей. — Найди другую.

— Полностью согласен. — Брэйд улыбнулся, продемонстрировав удлиненные клыки. — Сними шлюху. Напейся. Это поможет.

— Пойдем куда–нибудь, дядя Дэвид. — Лайла потянула его за рукав. — Придумаем что–нибудь, чтобы развеселить тебя.

— Что толку страдать? Измени свою душу и гэемон, — произнес Эдвин кен Гержет, и Вилисса за его спиной согласно кивнула. — Устрани эту привязанность и создай себе какую–нибудь другую. Есть псионические заклинания, которые могут изменить и упорядочить твой внутренний мир.

— Мне очень жаль, Дэвид, что все так получилось, — с сочувствием произнесла Алиана.

— И мне жаль, — грустно улыбнулся Рийок. — Ты был способным учеником. Лучшим в группе. Но ты отверг высшее благо ради какой–то женщины — и не чем иным твоя история закончиться просто не могла.

— О, как же я рад, что тебя накормили дерьмом! — захохотал Кантор. — Да кто ты такой, смерд, чтобы принцесса захотела остаться с тобой?! Кем ты себя вообразил? Она никогда тебя не любила.

— А я ведь тебя предупреждала, — мимоходом обронила леди Марионель.

— Дэвид, боль и страдания — это прекрасно! — с восторженным и слегка сумасшедшим блеском в глазах воскликнул Лийеман. — Неважно, испытываешь ли ты их сам или причиняешь кому–либо. Это интересно и по–настоящему захватывает! Только это и отличает нас от неживых вещей и механизмов. Ты испытываешь такие удивительные и всепоглощающие переживания — так оцени же их насыщенный и терпкий вкус!

— Вернись в Академию, уйди с головой в учебу, — посоветовал Тахимейд. — Рано или поздно ты успокоишься. Переживания, эмоции — это все ерунда. Важны только знания. Ни к чему иметь сердце тем, у кого есть разум.

— Ты слизняк, — констатировал Кэсиан. — Да–да, обыкновенный такой бесформенный слизнячок. Лежишь тут, смакуешь свои страдания, вместо того, чтобы встать и что–нибудь сделать.

Дэвид поморщился. Последний образ был особенно неприятен. Тем более что он нес откровенную чушь. Изменить сложившуюся ситуацию уже было нельзя. Дэвид постарался перестать думать о цинике Кэсиане и сосредоточиться на других образах — скажем, Алианы или Лайлы. От них, по крайней мере, можно было дождаться хоть какого–то сочувствия…

Но воображаемый Кэсиан не спешил покидать мысли Дэвида Брендома.

— Такова ваша рабская природа, — назидательно продолжал Владыка Снов. — Она была, есть и будет ничтожной и жалкой, как бы вы не воображали себя «венцами творения». Такими уж вас сотворили боги. Первое человечество было могучим и гордым, вы же — черви, слепленные из праха и разлагающейся плоти первых людей, уничтоженных богами. Ваши «я» порабощены вашей природой, а эта природа требует, чтобы цель вашего бытия лежала вне вас. Когда же эта цель по каким–то причинам исчезает: гибнут боги или изменяет любимая. — Кэсиан сделал преувеличенно–испуганное выражение лица, — то происходит Вселенская Катастрофа, наступает Паника и приходит Конец Всему. Какой ужас! Что же делать?! — Кэсиан сделал вид, как будто сам пребывает в панике. — Ну конечно же выход прост: сделать какой–нибудь театральный жест, бросить в лицо вселенной эту жалкую жизнь и просто перерезать себе вены… Неважно, что это ничего не изменит — останется и память, и боль, вот только возможности изменить что–либо уже не будет — неважно. Главное, сделать жест. — Он одобрительно кивнул.

Во время этой речи Дэвид несколько раз пытался заткнуть воображаемого собеседника, но каждый раз терпел неудачу. Образ, маячивший то ли перед его мысленным взором, то ли уже здесь, в ванной комнате, был поразительно навязчив.

«Это не фантазия… — ошеломленно подумал Дэвид. — Он не в моей голове. Он как–то выбрался наружу…»

— Мой мальчик, — сказал Кэсиан, скользнув взглядом по комнате. — Тот я, которого ты видишь, как и весь этот поток ощущений, из которых ты формируешь свой «видимый мир», без всякого сомнения, существуем исключительно у тебя в голове. Собственно говоря, ни в каком ином месте, как в тебе самом, твои ощущения существовать не могут, не так ли? И в этом смысле я, безусловно, объект твоего воображения… — Кэсиан сделал многозначительную паузу. — Но я не объект твоего воображения в том смысле, что ты можешь рулить мною как хочешь. Для этого у тебя руки коротки.

Владыка Снов огляделся, заметил табуретку, на которой лежала одежда Дэвида, скинул его вещи на пол и уселся на табуретку сам. Землянина разозлила его бесцеремонность. Злость опьянила сильнее вина. Кончать жизнь самоубийством уже совершенно не хотелось…

— Какого черта вы приперлись? — процедил Дэвид. — Я вас не звал.

— Не звал? — Кэсиан изобразил изумление. — Да неужели? Ты думал обо мне, мой маленький унылый слизнячок. А какая мне разница, ты говоришь со мной или думаешь обо мне, или изображаешь мой образ в цветах и красках? Любым из этих способов человеки соприкасаются с теми богами и Обладающими Силой, которых изображают, и, поступая так, призывают их обратить на себя внимание.

— Да вы что, .совсем очумели?! — возмутился Дэвид. — Мало того, что в вашем Хеллаэне уже и плюнуть нельзя, не задев чьих–нибудь интересов, так теперь еще, оказывается, мне, «жалкому смертному», нельзя даже и подумать о богах и Обладающих Силой без того, чтобы этот бог или лорд не вылез из моей собственной головы наружу и не начал читать мораль! Замечательно!..

— Успокойся, — беззлобно бросил Кэсиан. — И не повышай на меня голос, иначе я совершу с тобой столь Ужасные–и–Отвратительные Вещи, что все твое «горе» начнет казаться тебе недостижимым счастьем.

— Извините, — хрипло сказал Дэвид. — Но вы могли бы и постучаться, а не… вламываться вот так вот.

— Повторяю еще раз: стоит тебе подумать обо мне или произнести мое имя — и ты этим самым уже приглашаешь меня в гости, создаешь для меня место в рамках своей личной реальности. То, что ты не ждешь, что я приму приглашение, — твое личное дело, твое незнание и твоя глупость.

— Но ведь обычно вы не приходите, — растерянно сказал Дэвид. Фраза получилась какой–то дурацкой.

— Потому что обычно таким, как я, нет дела до таких, как ты.

— А сейчас?.. — Землянин недоверчиво посмотрел на Кэсиан. — Я что, опять вам для чего–то нужен?.. Ну уж нет. Я больше ничего делать не буду. Не собираюсь иметь никаких дел ни с богами, ни с Обладающими, ни с ангелами, ни с кем. Хватит.

Кэсиан взмахом руки отмел все его возражения.

— Одевайся, — пренебрежительно бросил он. — В гостиной поговорим.

* * *

Выйдя из ванной комнаты и направляясь в гостиную, Дэвид ощутил легкий запах дыма. В гостиной обнаружился его источник — развалившись в кресле, Кэсиан курил, выдыхая облачка сладковато–горького дыма. Дэвид принюхался. Помимо того, что общая картина попахивала сюрреализмом (стоило только вспомнить, кем был этот курильщик), Дэвида насторожил еще и запах.