«Да. Это так прекрасно»…

– Ты же хочешь этого, Сара?

Рука на ее затылке сводила ее с ума, и все ее тело ждало его прикосновений. Как будет прекрасно, когда он найдет наиболее мягкое и чувствительное местечко, а потом прижмется к нему своей твердой плотью и овладеет всем…

– Хочешь? – повторил он свой вопрос.

Этот твердый, настойчивый тон принуждал ее ответить.

Она крепко зажмурилась, сумела подавить всхлип и устояла, не рухнув на пол у двери, несмотря на то что ей невыносимо хотелось почувствовать на сосках ласку его шершавой мозолистой руки.

– Знаешь, мне даже нравится, что ты не можешь мне ответить. – Его пальцы заскользили вниз по ее спине, потом по ложбинке между ее ягодиц и достигли точки столь чувствительной, что Сара вздрогнула и сжала ягодицы при первом же малейшем его прикосновении через шелк. – Пока ты позволяешь мне делать это.

Делать что? Хорошо бы это понять. Но она не хотела задавать вопросы, думать наперед или решать, что делать или как.

Она не хотела выбирать.

– Все, что захочу, – пояснил он, горячо дыша ей в затылок, будто ответил на вопрос, который она не задала.

– Вот сейчас, к примеру, – его ладони гладили ее обнаженные руки медленно и нежно, отдавая свое тепло ей, замерзшей на ночном холоде, – я хочу видеть, что это красивое, прелестное тело, – его руки скользнули вниз, потирая шелк взад и вперед о ее кожу, – в этом красивом, прелестном платье, – его руки уже ласкали ее снизу, поднимая край платья, и самый низ ее живота сжался в надежде, что он собирается коснуться его, но его пальцы скользнули по задней стороне ее бедер, – в этих красивых, сверкающих звездами чулках, – он начал играть с одним из стразов, сводя ее с ума тем, что его рука застряла, задержалась, будто не хотела касаться остальных частей ее тела, – полностью принадлежит мне.

Одной рукой он гладил ее бедро, и на сей раз скользнул между ее ногами и слегка, нежно, дразняще ласкал и поглаживал, что заставило ее внутренние мышцы сильнее сжаться в желании большего. Но вместо этого «большего» она получила только трение трусиков – и никакого надавливания.

– Такая идея тебе тоже нравится, Сара?

Она прижалась лбом к двери. Ее глаза, губы, руки и низ живота были крепко сжаты. Но она не заплачет, ни за что. И все же ей хотелось рыдать. Ее тело плакало, так отчаянно, в таком нетерпении, что он должен был почувствовать это через ее трусики.

– Но я не хочу разорвать эти прекрасные чулки. – Его пальцы нашли путь по ее ягодицам к поясу. – Так что тебе придется набраться терпения, Сара. – И опять в голосе тот же намек на твердость, который заставлял ее корчиться от желания. – И стой смирно.

– Патрик, – прошептала она, повернув голову от двери.

Но она даже не знала, какие слова хочет произнести. «Понимаешь, проблема в том, что я, кажется, влюбилась в тебя в первый же день, когда встретила тебя на мастер-классе, и… я хочу этого гораздо сильнее, чем могу справиться».

Он наклонился и поцеловал ее в уголок рта. Ее охватило сладостное чувство, когда он начал деликатно стягивать чулки с ее ног. Она ощущала прохладу воздуха и жар ладоней Патрика. Ее бил озноб от желания ощущать его тепло.

Он поднял голову, касаясь ее лица, и она ощутила отросшую щетину на его подбородке, будто по ее щеке легонечко провели наждачной бумагой. Его губы на мгновение задержались над сережкой – его подарком – и прижались к ее коже. Затем он провел мягкими губами сзади по ее шее, прижался подбородком. Она опять издала короткий стон и вздрогнула от наслаждения, а он вздохнул, улыбнулся, и его рука скользнула с ее полуобнаженных бедер и охватила самый низ ее живота.

– Наверное, я плохой человек, – прошептал он ей в шею. – Но я могу делать это с тобой всю ночь.

– Мне холодно, – прошептала она.

«Не заставляй меня стоять здесь всю ночь. Я не хочу быть отделена от тебя. О, все равно, – низ ее живота так желает чувствовать его руку! – делай все, что хочешь. Не давай мне делать ничего другого, лишь только то, что хочешь сам».

– Хотел бы я жить с тобой в жарких странах. – Он гладил ее другой рукой, проводя вверх и вниз по ее обнаженной руке, пытаясь убрать гусиную кожу. – Там у нас не будет этих проблем. – Он придвинулся к ней ближе, согревая ее. – Но пусть там будут такие столы, как у нас в кухнях. – Его большой палец уверенно, но лениво заскользил вверх и вниз между ее бедер, и она прикусила губу. Но потом расслабилась, из губ начали вырываться стоны. – Это уж обязательно. М-м, Сара, можешь представить, как холодный мрамор касается твоих голых сосков, пока я делаю вот так?

«Да не нужно мне представлять ничего, кроме этого!» Но она все равно не могла забыть, о каких фантазиях он говорил, и ей хотелось расслабиться, отдать ему и свой ум, и свое тело.

– А сейчас будет немного прохладно, – прошептал он, легким прикосновением найдя ее чувствительный бугорок. Так осторожно он обращался только с карамельными дугами, окончательно размещая их на десерте. – Но я не дам тебе увернуться, пока не станет так жарко, что ты будешь молить меня о прохладе.

– Патрик…

Она едва смогла прошептать его имя. Что ж они творят-то? Она совсем выбита из колеи. Как ей после этого работать с ним? Ведь в кухнях, куда ни глянь, холодный мрамор столов…

– Chérie. – Нежный и в то же время властный голос Патрика коснулся Сары намного интимнее, чем его руки. – Конечно, – сказал он, будто одно только его имя уже было мольбой, и он ответил на нее, начав ласкать Сару сильнее, медленно сжимая и разжимая пальцы.

Желание сломало ее, расплавило, сделало тем, что он хотел получить. Дрожа от страсти, она повернулась, упираясь щекой в дверь.

– Мне даже нравится, что ты этого не просишь, – прошептал он снова, и его большой палец возвратился и начал играть с ее телом, и его прикосновения были такими же легкими… о, какими легкими… как его дыхание на ее запястье, когда он учил ее делать крылья Phénix из золотого пепла… и опять взад и вперед, взад и вперед… как дыхание… и вот желание получить еще больше начало лишать ее рассудка. – Это дает мне больше власти, – очень-очень мягко пробормотал он, дыша в чувствительное место позади ее уха столь же легко и тепло, как и его большой палец, двигавшийся в самом секретном месте.

Теперь она уже не смогла бы говорить, даже если бы захотела. Он украл все слова. Осталось только желание, чтобы его большой палец нажимал сильнее и в этом же ритме. И больше ничего, кроме ощущения.

– Если ты скажешь «пожалуйста», – пробормотал Патрик, – я, наверное, не смогу отказать тебе. Если ты только скажешь «пожалуйста, Патрик, пожалуйста» тем сексуальным голосом, который будет прерываться и слабеть, то у меня язык не повернется сказать тебе «нет».

* * *

У нее подогнулись ноги, она осела на пол возле двери и больше не желала думать. «Делай все, что хочешь». Даже больше, чем испытать оргазм, ей хотелось узнать и почувствовать, что он хотел делать с ней.