– Очень срочно! Умоляю, дорогой, очень срочно!

* * *

Раннее ласковое утро.

Ради вот таких минут я и пашу всю жизнь. Восход. Море. Личный пляж. Балкон, отделанный каррарским мрамором.

Ильинский только что проштудировал все досье на Юлию Николаевну.

В ее биографии оказались интересные моменты.

Ильинский почувствовал сердцебиение.

Неужели оно?

А что, надо проверить.

Павел Ильич достал сотовый телефон и набрал номер.

* * *

Звонок был междугородным.

Юлия Николаевна подскочила в постели в своей московской квартире. Сердце колотилось. Телефон звонил, не переставая.

– Да! Да? – подскочила она к трубке. – Таня?!

– Привет, – раздался мужской голос. – Не узнаешь?

– Нет! Кто это? Что с Таней?

– Да ничего, ничего с ней.

Голос, искаженный расстоянием, казался смутно знакомым.

– Кто это говорит?

– Не узнаешь?

– Ты?!

– Я, я…

– Где ты?

– Там же, где и был. В могиле.

– Что?!

– Заслужил вот один звонок. А будешь себя хорошо вести – я тебя навещу.

На противоположном конце провода бросили трубку.

Трубка выпала из рук Юлии Николаевны. Перед глазами все закружилось. Она мягко осела на ковер.

* * *

Михаил Ефремович Шлягун мчался по трассе Южнороссийск – Краснодар.

– Берите ее! – коротко скомандовал он в мобильный телефон.

– Девчонку?

– А кого ж еще, твою-то мать! Живо!..

Шляга бросил телефонную трубку.

Рустама как под дых ударили. Где он сейчас может взять девку?

* * *

Гаранян понимал: не может столь спокойный человек, как Валера, по пустякам звонить в пять утра. Дело, значит, очень для него важное и безотлагательное.

И уже в одиннадцать они договорились встретиться с полковником Ходасевичем на станции «Кузнецкий Мост».

Со стороны их встреча свиданием не выглядела. Никто из спешащих по платформе москвичей и «гостей столицы» не заметил, как один немолодой человек обгоняет другого – старого, грузного, – а после их столкновения синяя папочка из рук первого переходит в руки второму.

* * *

Юлия Николаевна очнулась через полчаса.

В тот самый миг, когда ее сознание переходило из обморочного забытья к реальности, она вдруг ясно и ослепительно поняла все.

Догадка была яркой и обжигающей.

Юлия Николаевна бросилась к телефону и стала накручивать номер Таниного мобильного.

Телефон не отвечал.

* * *

Полковник Ходасевич, нарушая все правила конспирации, раскрыл папку прямо на эскалаторе.

Ему было достаточно бегло просмотреть ее, чтобы понять: его догадка была правильной.

Через десять минут он с Центрального телеграфа набирал номер мобильного телефона Тани.

Телефон не отвечал.

Ходасевич стал названивать в ее гостиницу.

– Сожалею, но телефон в номере не отвечает, мсье.

Валера бессильно прислонился к стене междугородней кабинки.

* * *

Татьяна и Том очень быстро вернулись в гостиницу Анган-ле-Бена. Еще быстрее собрали вещи и выписались. Портье-старичок на прощание многозначительно пожелал им «удачи в личных делах»…

Казалось, что вокзал – вот он, рядом, а Таня никак не могла понять, почему они все идут и идут… Она изо всех сил вцепилась в руку Тома – сильно кружилась голова, и почему-то не хватало воздуха. Неужели она заболела? В такой неподходящий момент?

Том вгляделся в ее бледное лицо и аккуратно высвободил свою руку:

– Подожди минуту, Танечка. Я сейчас поймаю такси.

– Не надо! I am fine![10]– слабо запротестовала она.

– В такси – тем более будешь «fine», – решительно сказал Том.

Он быстро нашел машину и приказал водителю:

– Париж! Отель «Риц»!

Таня нашла в себе силы улыбнуться:

– Ты живешь в гостинице для богачей…

Том беспечно махнул рукой:

– «National Geographic» оплатил… Мне-то все равно, где жить.

В машине Татьяне стало чуть-чуть полегче, но все равно ее голос звучал слабо:

– Том, слушай… Я расскажу тебе все с самого начала… Моя мама всегда увлекалась генеалогией нашей семьи и…

Он мягко прервал ее:

– Больше ни слова. Через полчаса мы будем в гостинице, я уложу тебя в постель, закажу обед и потом тебя выслушаю.

У Тани не было сил возражать. Она закрыла глаза и положила голову на плечо Тома. Попыталась расслабиться и подремать. Но в голове упорно стучало: «Сегодня! Сегодня в девять!»

Она почти добилась своего. Она его нашла. Но почему ей не нужна уже ни разгадка тайны, ни сокровища?

* * *

У Рустама оставалась последняя – и единственная надежда. Надежда на то, что девица вернется в свою гостиницу в Париже. Надо же ей забрать свои шмотки?

Правда, внутренний голос ехидно комментировал: «На хрен ей это тряпье – она уже миллионерша!» И Рустаму хотелось заскрипеть зубами, стереть в порошок этот внутренний голос. Разбить окно в такси или морду этому козлу Мелешину. Впрочем, и Рыжий тоже хорош. Коцнуть бы их всех, помощничков… Довели дело до французской ментуры! И при этом девку опять упустили! Втроем упустили, придурки! А сами остались крайними. Их обидчик куда-то испарился, а хозяин кафе заявил полиции, что «эти русские передрались между собой». Робкие возражения Мелешина на ломаном его французском никто и не слушал!

Ищи-свищи теперь эту телку! Только как ее искать?!

Внутренний голос насмешливо подсказал: «Почему же, найти будет можно. В особняке где-нибудь на Багамах…»

Рустам аж застонал.

* * *

«Я с детства мечтала пожить в парижском «Рице», – промелькнуло в голове у Татьяны.

Вот мечта и сбылась. Но только ее почему-то совсем не радовал ни отливающий золотом паркет, ни потолки с лепниной, ни огромные чудо-пальмы в кадушках…

Побыстрей бы добраться до постели!

Том понял ее состояние. Он помог ей раздеться, принес из ванной мокрое пушистое полотенце и положил на ее пылающую голову. «По-моему, у тебя температура».