Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зато Андрей не растерялся, когда ему предложили самому выбрать напарника. Раз уж на большой куш рассчитывать не приходится, можно хотя бы без свидетелей поговорить с Бонгопой. Сын кузнеца первоначально в забойщики не планировался, но ради Шахова в программу внесли изменения и доставили его прямо на позицию.
Правда, совсем без свидетелей не получилось. В нагрузку Шахов получил мальчишку-наблюдателя. Но тот сразу забрался на ближайшее дерево и оттуда рассказывал, каких зверей видит и куда они направляются. Но, во-первых, не очень-то много он там и видел, а во-вторых, Шахов из-за шума листвы расслышал еще меньше. Поэтому можно было надеяться, что и парень лишнего не услышит.
Вот только разговор никак не хотел начинаться по-хорошему. Бонгопа долго бродил вокруг укрытия – невысокого плетеного заборчика, спрятанного в колючем кустарнике, рассматривал подходы к нему, топтался возле прикрытой ветками ямы. Потом покачал головой, поцокал языком, прищелкнул пальцами и авторитетно заявил:
– Нет, Шаха, ничего мы тут с тобой не добудем. Зверь мимо пройдет. А если кто и завернет сюда, все равно между ямой и забором слишком большое расстояние. Проскочит и дальше вдоль кустов побежит. Можно, конечно, выйти навстречу и бросать копья издали. Но тебя этому не учили, а у меня рука еще не зажила. Ничего у нас не получится.
– Да нужна мне эта добыча, как прошлогодний снег[75], – признался Шахов. – Я тебя не для этого сюда позвал.
Сын кузнеца довольно ловко изобразил удивление:
– А для чего?
– А ты не догадываешься?
Бонгопа сделал вид, что глубоко задумался, но ненадолго.
– Ну конечно же! – радостно сказал он. – Клянусь здоровьем матери, я благодарен тебе, Шаха, за то, что ты спас меня от плена. Ты для меня теперь как старший брат, как отец, почти как вождь. Любое твое желание – закон для меня. Я просто хотел объявить об этом принародно, потому до сих пор и молчал.
И ведь хорошо у него получилось, убедительно, но настороженное выражение глаз выдавало.
– Ладно, хватит темнить, – оборвал его Андрей и для убедительности, повернувшись в сторону от Бонгопы, с силой вогнал ассегай в стенку укрытия. – Я же вижу, что ты боишься моих вопросов. Но отвечать все равно придется. И лучше сейчас, пока никто не подслушивает. Что за игру вы затеяли вокруг Гарика?
– Какую такую игру? – пробормотал кумало и с энтузиазмом принялся вытаскивать копье из плетеного забора. – Не знаю я ничего.
– Знаешь, – напирал Шахов. – Кто привел в наш крааль Хлаканьяну и Нтомбази, мать Звиде? Кто нес к колдуну человека, которого Мзингва принял за Гарика? Кто велел никому не рассказывать об этой встрече? Ты, Бонгопа! И ты не можешь не знать, почему теперь Гарика выдают за Звиде.
Все, теперь сын кузнеца приперт к стене. В прямом и переносном смысле. Шахов крепко сжал его руку – здоровую, левую, он же все-таки не садист – и продолжал давить.
Бонгопа стиснул зубы и сквозь них прохрипел:
– Не скажу. Это не мои секреты.
– Скажешь. Ты же клялся, что я теперь для тебя – все равно что вождь. А вождя надо слушаться.
– Сикулуми – тоже вождь. – Кумало попытался высвободить руку, но безрезультатно. Белый человек был пусть и ненамного, но сильнее. – И я обещал ему хранить тайну. А ты, даже если все узнаешь, ничего уже не сможешь изменить.
– Ну, это не тебе решать, – немного мягче ответил Андрей. – Смотря что я узнаю.
– От меня – ничего, – упрямо повторил Бонгопа.
Наверное, Шахов и так бы его отпустил. Через какое-то время. Но тут сверху донесся голос мальчишки-наблюдателя:
– Лев! Один! Бежит сюда.
Кумало тут же забыл про собственные неприятности. Охотник, что с него возьмешь. Рука Бонгопы снова потянулась к шаховскому ассегаю, как будто у него своего не было, но скривившийся в болезненной гримасе рот выдал, чего парню стоило это усилие.
– Стоять! – Андрей осторожно, но властно отпихнул его в сторону. – Ты же раненый. Что я отцу скажу, если тебя опять покалечат?
О том, что он и сам до сих пор хромает, Шахов в этот момент почему-то не подумал. Одним движением выдернул копье из забора и решительно шагнул из укрытия. Потом протиснулся между изгородью и ямой – не такой уж и широкий проход, что бы там Бонгопа ни говорил, – и остановился на краю большой ровной поляны.
Лев уже стоял на другом ее краю. Что ж, может, оно и к лучшему. Должен же Шахов когда-нибудь одолеть эту зверюгу. Так почему бы не сейчас, пока с Гариком не произошло ничего непоправимого? А лев-то – красавец! Не чета тому, с которым Андрей не поладил в прошлый раз. Здоровенный, матерый хищник, настоящий царь саванны. И не испуганный, а по-взрослому злой. Небось согнали с лежки, не дали переварить какой-нибудь честно заработанный окорок антилопы. Тут любой зарычит.
Но зверь не рычал. Внимательно разглядывал врага, словно хотел отыскать у него самое слабое, уязвимое место. И Шахов прекрасно понимал, в чем его слабость. В отличие от первой стычки, он теперь был вооружен, но не его это оружие. Пусть не с карабином, пусть хотя бы с рогатиной или даже с охотничьим ножом, он бы сейчас чувствовал себя уверенней. Но ни в коем случае нельзя показать эту неуверенность зверю. И Шахов занес копье, словно бы для броска, надеясь на самом деле, что противник первым не выдержит и рванется в отчаянную, необдуманную атаку. Метнуть ассегай недолго, но можно ведь и промахнуться. И тогда останешься с голым руками против клыков хищника. Да и Бонгопа не усидит в засаде, бросится на помощь и тоже свое получит. Нет, нужно терпеть и ждать оплошности зверя. Ждать и не выказывать страха, даже если давно уже наложил в штаны.
– Шаха, сзади! – заорал вдруг Бонгопа.
Ёкарный бабай, разве можно в такой момент отвлекать! Он же сам охотник, должен понимать такие вещи. И что там могло случиться? Шахов старался поворачиваться медленно и спокойно, но краем глаза успел заметить, как лев дернулся с места. Но тут же забыл про хищника. Потому что со стороны ручья на него мчалась огромная серая туша носорога. Не того неуклюжего уродца, которого показывают по телику, а настоящую машину смерти.
Вся рассудительность Шахова мгновенно исчезла, провалилась в нижнюю часть живота. Он отчаянно рванулся к укрытию, но уже на втором шаге понял, что не успевает пробежать мимо ямы. И решение пришло само собой. Андрей высоко подпрыгнул, поджал в воздухе ноги и всей своей без малого сотней кило обрушился на прикрывавшие ловушку ветки.
Треск ломающихся сучьев, топот несущегося во весь опор носорога, грозный и немного обиженный рык льва. И глухой удар о дно ямы. Уф-ф, пронесло! Нет, слава богу, не Шахова. Просто тонна живого, но смертоносного мяса промчалась стороной. Прав оказался Бонгопа – широковат проход. Только что ж, умник хренов, не предупредил, что на дне ямы вбит заостренный кол? Возьми Андрей чуть левее, и аккурат на него бы и сел. А так только ударился коленом да кожу на ноге ободрал. Не зря, видать, ему в картах удачи не было. Зато теперь везет, как утопленнику.