черноты начала с утробным гулом расширяться, превращаясь в квадрат. Мелкий песок ручейками стекал внутрь. Ох, недобрые у меня предчувствия. Будь моим противником человек, он бы появился не из этого схрона.

Металлические створки лязгнули и застыли в неподвижности.

Пригибаюсь, перехватываю рукоять меча поудобнее.

Несколько секунд ничего не происходит, только вспыхивают голубым и зелёным узоры на бортике. Арену накрывает полупрозрачным серым куполом. С подобными технологиями на этой Земле мне ещё не доводилось сталкиваться. Сколько же бабла Тёрнер вхреначил в свою яхту?

Из ямы раздалось шипение.

Я чуть не пропустил миг, когда нечто зелёное и насекомообразное выскочило наружу, взвившись метра на четыре вверх. Тварь в прыжке смахивала на богомола, только очень крупного. Треугольная голова с выпученными глазами, мощные передние лапы — шипованные и оборудованные изогнутыми бритвенно-острыми крюками. Тело существа напоминало длинную корягу, к одному из концов которой неведомые извращенцы приделали хрупкие ножки. Усики на голове монстра непрестанно шевелились, пробуя воздух на вкус.

— Танский богомол! — провозгласил Тёрнер под изумлённое аханье толпы. — Для нас неопасен благодаря искусственному кинетическому барьеру. Это призванная инсекта, тварь из Бездны! Не демон, но хищник, которого уже полвека элитные подразделения магов задействуют в локальных конфликтах!

Трескотню Вига я не слушал.

У меня появилось занятие поинтересней.

Насекомое вдвое превышало размерами человека, но по свирепости давало сто очков вперёд гопникам с неомских окраин.

Так, не помешает включить лёгкое ускорение. И ловкости себе прибавить. Ладно, плюс улучшенная регенерация.

Читерство, но вряд ли кто заметит.

Уклоняюсь от крюка, который богомол вонзает в песок рядом с моей ногой. Проскакиваю под шипами многосуставчатых передних конечностей, выныриваю сбоку и тычу клинком в хитиновый покров. Лезвие предсказуемо соскальзывает с пластины, не причинив монстру вреда.

Богомол разворачивается, я иду по кругу.

В крови кипит адреналин.

— Да!!! — кричит в микрофон Тёрнер. — Вот это мы любим! Проучи его, Джерг!

Тварь дёрнулась вперёд, попытавшись захватить меня крючьями и подтянуть к пасти. Резко ухожу в сторону, перекатываюсь по песку, встаю на ноги и рублю заднюю конечность. Опять мимо. Хитиновый покров держит удары почище доспехов.

— Конец тебе, святоша! — орут с трибун.

— Нергал не поможет!

Стиснув зубы, я прыгаю вперёд, отбиваю баклером очередной выпад хищника. Взмах лапы настолько мощный, что меня чуть не сносит, а предплечье пронзает боль. Ушиб или трещина — поди разбери. Выбрасываю левую руку и заряжаю щитом по зелёной морде. Богомол возмущённо трещит, но это цветочки. Следом прилетает мой гладиус — прямо в выпученный глаз.

От верещанья монстра закладывает уши.

Прана латает ушибленную руку.

Зверюга машет конечностями, шипит и трещит. Из пронзённого мечом глаза сочится желеобразная дрянь. Я решаю закрепить успех прямым выпадом. Целюсь в щель между хитиновыми пластинами, но промахиваюсь.

И получаю пищевой лапой в грудину.

Дыхание перехватывает. Чудовищный по силе удар отправляет меня в нокдаун. Падаю на спину и тут же перекатываюсь влево. Рядом с моей головой в песок втыкается изогнутый шип.

Приходи в себя, Джерг!

Обратный перекат — я снова жив.

Бью наугад гладиусом — и попадаю в узкий зазор между грудными пластинами. С силой продавливаю клинок дальше, и на меня льётся зелёная кровища. Ух, мерзость...

Инсекте поплохело.

Тварь отталкивается от земли, чтобы разорвать дистанцию. Встаю на одно колено, собираюсь преследовать врага, но хищник делает непредсказуемый бросок. И выбивает баклер из моей левой руки.

— Да что ж творится-то, а? — вопит Тёрнер. — Бой века, не побоюсь этого слова!

Вот же упырь зажравшийся.

Я бы мог вернуть щит простым телекинезом, но это будет явным нарушением сделки. Зрители не должны ничего заподозрить — у них там целые состояния на кону.

Захожу справа, делаю ложный выпад в глаз богомола. Насекомое предсказуемо отшатнулось, продолжая заливать песок кровью.

Бросок по диагонали.

Всаживаю гладиус между суставами задней ноги монстра. С хрустом доворачиваю, делаю два шага вперёд и извлекаю клинок. Тварь заваливается на здоровую лапу. И открывает сравнительно мягкое подбрюшье. Избегая передних конечностей, я прыгаю вперёд и косым взмахом вспарываю желтоватое пузо. Меч у меня знатный, остро отточенный. Аж ностальгия взяла по тем временам, когда меня натаскивали жрецы-ветераны Легурии.

Из инсекты начали вываливаться внутренности.

Тварь билась в агонии, скребла лапами по песку, подслеповато пялилась на меня уцелевшим глазом. И упорно не хотела умирать.

— Вали таракана! — орали с трибун.

Орали, кстати, на русском.

Вальяжные шейхи раскраснелись, повскакивали со своих мест, начали что-то выкрикивать по-арабски. Девушки верещали, их лица были искажены от возбуждения. Что делают кровавые зрелища с людьми...

Разбегаюсь, прыгаю.

Приземляюсь на загривок сдыхающему монстру и одним мощным ударом вгоняю меч в уцелевший глаз. Вкладываю всю свою силу, чтобы пробить мозг существа. Чавканье, хруст, предсмертные конвульсии. Отталкиваюсь ногами от «гофрированной» шеи богомола.

Красивый прыжок — и я в пяти метрах от агонизирующей твари.

— Джееерг!!! — ревут трибуны.

Обернувшись, я наблюдаю за тем, как монстр начинает исчезать. Лапы, хитиновый покров, искорёженная голова — всё это растворяется в воздухе. Ну, ещё бы — вместе с условной смертью в нашем мире спадают и чары призывателя. Даже кровь выцветает, делая песок чистым.

Гладиус падает на землю, утратив точку опоры.

Виг Тёрнер, улыбнувшись, поднимает бокал в мою честь.

***

— Ты схалтурил, — говорит Виг.

Мы сидим в кабинете магната — просторном, функциональном и светлом. Ковёр, приглушающий шаги. Корпусная мебель из дорогих сортов древесины. Утопленный в нише экран. Эргономичные кресла. И скошенное под небольшим углом панорамное окно, открывающее вид бескрайней средиземноморской синевы.

Я успел принять душ, насладиться восстанавливающим массажем, посидеть в хамаме и переодеться в свою старую одежду.

— Немножко, — хмыкнул я. — Было заметно?

— Нет, — покачал головой Тёрнер. — Бой получился зрелищным, и я доволен. Просто у меня чувствительное оборудование.

— Браслеты, — меня озарило догадкой. — Фиксируют всплески праны?

— Фиксируют, — признал Тёрнер. — Но есть и датчики, регистрирующие циркуляцию. А циркуляция при подавлении немыслима, как ты понимаешь.

Остаётся лишь кивнуть.

— Наша договорённость в силе, — Тёрнер достал из ящика стола пузатую бутылочку с чем-то крепким и пару гранёных роксов. — Закрепим?

— По чуть-чуть, — хмыкнул я.

Судя по отсутствию этикетки, хозяин кабинета потреблял что-то крафтовое, сделанное на заказ. Из частных, так сказать, погребов.

Тёрнер налил золотистой жидкости на два пальца себе и мне. Ловким движением выхватил из воздуха кубик льда и погрузил в свой рокс. Повторил процедуру