Пока он стоял, в безмолвном восторге открыв рот, раздражение Кэтлин достигло предела. Она дернула поводья и, направив испуганно фыркнувшую лошадь к Сэмми, раздраженно крикнула:

— Убирайся с дороги, ты, безмозглый идиот!

Сэмми моргнул, как собака, получившая неожиданный удар по носу.

— Мак, вы не останетесь? — единственное, что он смог придумать спросить.

— Конечно, не останется, — фыркнула Кэтлин. — Неужели ему захочется проводить время в этой лачуге со старухой и ее безумным братом? Поедемте, мистер Макензи. Это была глупая затея — стараться помочь этим людям. Они сами не хотят помочь себе. — Развернув великолепную кобылу и натянув удила, она грубо пришпорила лошадь, и животное, пронзительно заржав от удивления и боли, устремилось вперед.

Долтон не задерживаясь последовал за Кэтлин. Ему было невыносимо смотреть на лица тех, кого он должен был защитить. Было отвратительно молча сидеть и слушать, как Кэтлин грубо издевалась над Джуд. Ему потребовалось собрать всю силу воли, чтобы не откликнуться на безмолвную просьбу о поддержке, а ему так хотелось поддержать Джуд. Даже стоя там покрытая грязью и провонявшая навозом, она волновала его сердце, как никто до нее, и то, что он наблюдал, как она подвергается оскорблениям презиравшей ее Кэтлин, принижало в нем мужчину. Он говорил себе, что делает свою работу, выполняет обязательства перед своим работодателем, осуществляет свои планы на будущее, но все это нисколько не уменьшило силы удара в пах, когда Джуд отвернулась от него, ошеломленная его предательством. Но Джуд была сильной женщиной. Она знала таких людей, как он, и понимала, что ей нечего ожидать от него в смысле каких-то обязательств или его поведения. Было к лучшему, что сейчас она удостоверилась в самом плохом. Так ему было легче уехать, зная, что он не вернется, и понимая, что на станции «Эймос» больше не встретит радушного приема. Джуд справится со своим разочарованием, потому что она никогда не ожидала ничего хорошего от мужчины его профессии. Но Сэмми… Сэмми — это совсем другое дело. Сэмми открыл свое доверчивое сердце и принял Долтона как друга. Смотреть, как подлая, капризная Кэтлин Джемисон обижала юношу, было сверх того, чем он был готов пожертвовать. Но он ничего не мог сделать, чтобы изменить то, что было сказано, и не было способа облегчить ужасную боль в тех больших глазах, похожих на глаза спаниеля. Долтон никогда не бил собак, потому что жестокость в любой форме была ему противна. И, скача вслед за Кэтлин, он чувствовал, что сам противен себе: нанятый киллер без совести и сострадания. И никогда еще он не ненавидел женщину так сильно, как холодную, расчетливую мисс Джемисон за то, что она сделала из него бездушного человека.

Хуже собственной сердечной боли была попытка оправдать перед растерянным Сэмми бесчувственное поведение Долтона. С несчастным выражением на детском лице Сэмми стоял, глядя на пыль, поднятую ускакавшим другом.

— Мак сердится на меня, Джуд? Я сделал что-то не так? Он поэтому не захотел остаться? Он поэтому не разговаривал со мной?

Джуд крепко обнята его, стараясь осмыслить то, что произошло, и упростить все сложности до уровня понимания брата.

— Это не из-за тебя, Сэмми, а из-за леди, с которой он был.

— Из-за красивой леди?

— Да. Это Кэтлин Джемисон, дочь хозяина ранчо.

— Да, она красивая, — Сэмми в задумчивости прикусил губу, — но я не думаю, что она очень приятная.

— Мистер Макензи работает на ее отца, — не став возражать, пояснила Джуд.

— Значит, он тоже должен относиться к нам плохо?

— Да, что-то вроде этого, — вздохнула она.

— Тогда он нам больше не друг? Он больше не придет навестить нас?

— Я на это не рассчитывала бы. — Как ни ненавистно было ей причинять боль разочарования его нежному сердцу, было бы еще более жестоко вселять ложную надежду, понимая, что надеяться не на что. — У мистера Макензи есть работа, которую он обязан выполнить для Джемисонов, и она не оставляет ему времени для друзей.

— Знаешь, я буду скучать по нему, — немного подумав, сказал Сэмми и обнял в ответ сестру.

— Я тоже, Сэмми. — Джуд болезненно втянула в себя воздух и с трудом выдохнула его. — Я тоже.

— Я против. Я говорила это раньше и буду повторять; пока некоторые из вас не одумаются. Насилие не может быть ответом. — Взгляд Джуд перебегал с лица на лицо сидевших за ее столом мужчин. Она надеялась увидеть, что ее резкие слова возымели хоть какое-то действие, но их мрачные лица ни на мгновение не прояснились. — И что вы собираетесь делать? — всплеснула руками Джуд, — Открыто выступить против Джемисона? Но это самоубийство, и вы все это понимаете. На его стороне охрана и деньги, а что у вас?

— Правильно, — заговорил Уэйд Баррет, — но это наша долина, и мы не хотим, чтобы нас отсюда выгнали.

— Уэйд, ты же не можешь согласиться с этим безумием, — взмолилась Джуд. — У тебя молодая жена…

— Верно. Жена и дом. И если я буду держаться вместе со всеми, мы сможем противостоять угрозам Джемисона.

Джуд беспомощно взглянула на Джозефа, безмолвно доливавшего кофе в чашки, но он бесстрастно встретил ее молящий взгляд. Он один по опыту знал бесплодность сопротивления таким людям, как Джемисон. Его народ боролся против мощной силы, и теперь от него не осталось ничего, кроме воспоминаний. Джозеф мог бы сказать им, что сопротивляться такой силе благородное, но безрассудное дело, но эти люди здесь, скотоводы и фермеры, были белыми, они не станут прислушиваться к советам старого сиу.

На заходе солнца к дому Джуд пришли восемь человек, представлявшие около двух дюжин маленьких хозяйств в долине, сгибавшихся под силой давления Джемисона. Они пришли потому, что те, кто не присутствовал, спрашивали: «Что думает обо всем этом Джуд Эймос?» Они хотели услышать ее ответ и не были им обрадованы.

Джуд называла их глупцами, напоминала им о семьях и об их будущем, но они упрямо стояли на своем. Недавно на Джейка Палмера, с грузом семян возвращавшегося из форта Ларами, напала банда всадников из Свитграсса. Они избили беднягу Джейка прямо на глазах у жены и дочерей и бросили драгоценные зерна надежды жадным вайомингским ветрам. Очевидно, Джемисона больше не устраивали разговоры, наступило время переходить к действиям.

Джуд, сочувствовавшая Джейку и его напуганной семье, потому что прекрасно помнила собственный ужас, охвативший ее, когда она оказалась в руках молодчиков Джемисона, быстро исчерпала доводы, пытаясь предотвратить неизбежное. Теперь, когда она заявила о намерении сохранить за собой земли, ей приходилось считаться с тем, что решат эти люди, будь это переговоры или агрессия. Если Джеми-сон решится на тактику выжженной земли, чтобы избавить себя от их присутствия, он не будет разборчивым в средствах достижения своей цели, как не церемонился Шерман во время своего марша через Джорджию. И независимо от ее личного поведения Джуд так же подвергалась опасности, как и все остальные.