Канонир сержант Трент переглянулся со специалистом по отношениям с местным населением и покачал головой:

– Займись им, Герман. У меня уже в горле першит от этого лепетания. Что за язык!

– Ja, – ответил по-немецки ответственный офицер четвертого класса Кениг.

Это был высокий нескладный юноша, слишком молодой для должности 00/4, но Тренту было известно, что парень имеет вторую степень по ксенобиологии и лингвистике. Как многие безденежные студенты, он согласился отслужить пять лет в линейных войсках советником и аналитиком, для того чтобы отработать свою стипендию. Существующее положение помогало боевым частям иметь в своем распоряжении первоклассных специалистов в таких областях, как медицина, естественные науки и инженерное дело.

В настоящее время Кениг помогал Тренту допрашивать одного из туземцев-добровольцев. Если бы хоть один их них мог пролить свет на причину нападения кочевников…

К сожалению, все наемники прибыли из Орга. В основном это были разорившиеся торговцы, которые предпочли службу в Иностранном Легионе долгой дороге домой и позору нищеты. О положении в кочевых племенах они знали очень немного, – по крайней мере, постоянно твердили о своем неведении.

Трент жалел о том, что в «Песчаном Замке» они не организовали разведывательную деятельность.

Имея терпение и доступ к огромным возможностям имплантанта, опытный офицер Разведслужбы мог провести непосредственное считывание информации, что было бы куда надежнее устаревшей технологии, в которой использовались наркотики или сканирование.

Но это лишь мечты. Единственный имплантант в «Песчаном Замке» принадлежит капитану Хоули, а Трент сомневался, что у старика хватит воли и гибкости ума для такого рода допроса. Если бы Фрейзер прослужил в Разведуправлении подольше или родился на Земле, то он мог бы тоже иметь имплантант. Уж он-то бы знал, как провести подобную процедуру – как-то раз, на заключительном этапе подавления восстания на Ханумане, он объяснял это Тренту, – но сам имплантанта в руках никогда не держал. В результате им оставалось надеяться лишь на устный допрос, предпринимая попытку за попыткой выудить из добровольцев хоть каплю полезной информации. Трент надеялся, что рано или поздно те предоставят легионерам хоть что-то, заслуживающее внимания.

Сержант устало откинулся в кресле. Кениг поманил пальцем следующего водяного и указал ему на стул напротив себя. Он проверил настройку лингвистического микропроцессора, прикрепленного за ухом. Кениг считал, что не стоит целиком полагаться на собственное знание местных диалектов; компьютер делал это несравненно быстрее, что давало возможность сконцентрировать внимание и извлекать крупицы полезной информации из всего, что наговорит допрашиваемый за сеанс. Рассчитанный только на одну задачу микропроцессор не мог конкурировать с имплантантом, но все же был удобным средством и облегчал работу.

– Твое имя и клан? – спросил Кениг очередного кочевника на его родном языке.

Трент почувствовал приступ зависти, когда увидел, что ответственному офицеру не понадобился курс обновления памяти перед новым допросом. Способности Кенига к изучению языков инопланетных цивилизаций просто ошеломляли, казались сверхъестественными. «Зато, – утешая себя, подумал Трент, – он ни черта не смыслит в таких вопросах, как, например, организация засады или установка оборонительных укреплений. Каждому свое».

– Я – Оомуур из Клана Морских Утесов, – ответил туземец. Его слова мягким шепотом раздались в ушах Трента.

– Куда же плавают люди твоего клана, Оомуур-Морской-Утес? – напыщенным тоном спррсил Кениг.

Глазные стебельки водяного поникли, будто среагировав на боль.

– Лишь немногие из Морских Утесов плавают, – ответил он. – Все они… разбросаны по дальним морям.

– Его клан уничтожили? – спросил Трент Кенига.

Специалист задумчиво кивнул:

– Такое случается нечасто. Обычно межклановые конфликты кочевников сходны с набегами на город – налеты, перестрелки, небольшие стычки и тому подобное. Вольные Пловцы не имеют точно очерченных территориальных владений, не имеют понятия о праве собственности и, кроме того, это же огромный океан. Обычно при возникновении споров тот или иной клан просто уплывает прочь.

Трент задумчиво покрутил свои рыжеватые усы.

– Последнее время кочевники провернули столько занятных вещей… Продолжай-ка.

Кениг кивнул.

– Как ты потерял свой клан, Оомуур?

Жабры туземца заколыхались, на лице отразился ужас, смешанный с сильным эмоциональным стрессом.

– Хоор напал на мой Клан. Напал потому, что соединиться его Племенем Племен хотели мы нет.

– Наконец-то, – тихо пробормотал Трент. Наконец-то они напали на след.

– Что ж, давайте еще раз проанализируем все, что нам известно на данный момент, – капитан Дэвид Хоули подался вперед, читая рапорт Фрейзера. – Этот Хоор стал вождем кочевников и пытается соединить кланы в коалицию – нечто вроде племенной империи. Полагаю, что подобная организация общества прежде была невозможна вследствие «возвышенных» территориальных инстинктов, или чего-нибудь этакого.

Слово взял сидевший в углу кабинета Кениг.

– По правде говоря, вы правы, сэр, – начал он с сухой педантичностью в голосе. – У кочевников очень слабо развито чувство собственности на территорию, но они остро ощущают иерархическую лестницу племени и преданность клану. Никогда вождь одного клана не станет выполнять приказы Другого, – ответственный офицер сделал паузу, что бы уточнить сообщение бортового компьютера. – В нашем случае, судя по всему, мы имеем дело с исключением особого рода. Этот Хоор, похоже, лишился своего клана, когда его племя попало в засаду.

– Бежать было поздно. Спаслись немногие, и в их числе – Хоор.

– И что из этого? – Хоули начинал проявлять нетерпение от по-академически размеренного объяснения. – Что из этого?

– Разрешите мне, – вмешался Фрейзер. – Из полученных сведений, сэр, нам стало известно, что Хоор присоединился к другому племени. Иногда кочевники так делают, но при этом к ним всегда относятся как к посторонним. Крайне редко случается, чтобы кочевое племя полностью признало такого чужака своим. К сожалению для нас, этот Хоор – нечто вроде военного гения. В буквальном смысле. Даже сделав скидку на то, какого сорта информацией – культовыми легендами и сказаниями – нас потчевали наемные разведчики, этот парень произвел революцию в методах ведения войны. Хоор научил кочевников координировать боевые действия и использовать гибкую тактику – мы ведь сами видели это при атаке. Это значит, они могут использовать преимущества или отступать.

До Хоули внезапно дошло.

– Чингиз-Хан! – воскликнул он. – Чертов Чингиз-Хан!

Фрейзер довольно кивнул, по достоинству оценив точность сравнения:

– Да, сэр. Хоор, похоже, применяет такой же подход, что и когда-то Чингиз-Хан у монголов. Когда он набрасывается на очередное племя, то у того обычно два пути – либо присоединиться, либо быть полностью вырезанным.