Не умалил ли подвиг Альбанова полуторатысячекилометровый переход к Северному полюсу на лыжах научно-спортивной экспедиции «Комсомольской правды» под руководством Дмитрия Шпаро? Более поздние экспедиции, в том числе и одиночные?

Нет, не умалил и не умалили! Ни в коем случае. Люди под наблюдением медиков и психологов специально готовились к этим переходам, как я уже говорил, не просто готовились, а как в случае с экспедицией Шпаро, — целых десять лет! А главное — они всегда знали, что к ним всегда может прийти помощь. А эти — никогда в жизни не собиравшиеся в подобный поход, — с никудышным снаряжением, — даже защитные очки из простого бутылочного стекла, с никудышным продовольствием, которое — на весь путь! — нужно было нести с собой. Больные неизвестной болезнью, не тренированные, измученные двухгодичным неведением, без каких-либо карт. По себе, по своим скромным дорогам по местам, человеком еще мало обжитым, знаю: психологически те дороги самые тяжелые, когда не можешь надеяться ни на чью помощь.

Мало того — не будь ледового похода Альбанова, может, и не стало бы ледового перехода к Северному полюсу Шпаро. Может быть, не было бы других подобных переходов. Ничто так не поучительно, как горький опыт твоих предшественников. Кстати, позже я получил письмо от Дмитрия Шпаро, в котором он писал, что «Затерянные во льдах» Валериана Ивановича Альбанова он перечитал еще раз перед самым походом к полюсу.

— Но самое невероятное меня ждало впереди. Мне неожиданно позвонила Ирина Александровна.

— Знаете, — сказала она, — тут еще одно письмо есть, дальней нашей родственницы. Его получил журнал «Вокруг света» как отклик на публикацию Алексеева и Новокшонова «Как погибла „Св. Анна“?..». Его принес мне один из авторов. Дмитрий Анатольевич Алексеев. Я вам его прочитаю.

Она медленно стала читать, и я вдруг почувствовал под сердцем легкую слабость:

«Уважаемый товарищ редактор! Пишу Вам вот по какому поводу: в номере восемь за 1978 год Вашего журнала есть статья „Как погибла „Св. Анна“?..“ Речь в ней идет о моих родственниках. Мой дед, учитель Псковской мужской гимназии И. Ф. Жданко, был в родстве с генералом Жданко. Степени родства я не знаю, но, кажется, Ерминия (правильно: Ермина) Александровна приходится мне двоюродной теткой. Родственных связей между обеими семьями не было почти никаких — слишком велика была разница в общественном и имущественном положении, но одна из моих родных теток, Александра Ивановна Жданко, была более-менее дружна с Ерминой.

О „Св. Анне“ и ее участии в экспедиции мне слышать не приходилось, но вот вскоре после войны тетя Саша была в Риге у другой нашей дальней родственницы, уехавшей в Ригу в 1918 году, и та ей рассказала, что незадолго до войны, году в 1938–1939 в Ригу приезжала Ермина Брусилова не то с сыном, не то с дочерью, теперь уже не помнит, и что живет она где-то на юге Франции.

Н. Молчанюк».

— Но это же невероятно! — смог выдохнуть я.

— Подождите, я прочту вам второе письмо, дополняющее это: «Я увиделась с тетей Сашей после войны только в 1953 году. Она рассказывала о поездках в Ригу и вскользь упомянула, что Жигулевичи говорили, что за год-полтора до войны Ермина Брусилова приезжала в Ригу, не то с дочерью, не то с сыном, и что живет она теперь где-то на юге Франции. К большому моему теперешнему огорчению, я не поняла тогда всей сенсационности этого сообщения, да и сама тетя Саша не придала этому большого значения: приезжала и приезжала, а почему бы и нет? Думаю, что ни о судьбе экспедиции (если и вообще знала о ней), ни о судьбе генерала Жданко после революции тетя Саша вообще ничего не знала. Но вот фамилия — Брусилова — у нее не вызвала удивления, видимо, о ее замужестве или возможном замужестве тетя Саша знала. На мой вопрос: „Как — Ермина Брусилова? Это та самая Ермина?“ — тетя Саша ответила: „Ну да, та самая“».

— Если верить всему этому, получается, что «Святая Анна» все-таки вышла на чистую воду.

— Получается… Но в это очень трудно поверить.

— Если в 1915 году, как предсказывал Альбанов и как показывали расчеты, она освободилась изо льдов… Шла мировая война — домой они не могли вернуться. А потом революция, гражданская война… Но неужели за все эти годы Ерминия Александровна не искала своих родственников?

— Не знаю, — вздохнула Ирина Александровна. — Тут что-то не так. В то же время тогда было, наверное, не просто узнать о судьбе родственников. К тому же мы жили уже не в Нахичевани.

— Но в 1939 году в Риге — неужели она бы не попыталась узнать у тех же Жигулевичей о судьбе родственников? И тут бы волей-неволей возник разговор об участии в полярной экспедиции. Потом как-то же нашла она Жигулевичей, хотя они уехали в Ригу только в 1918 году, то есть уже после ухода Ерминии Александровны в экспедицию. А Брусилов, почему он не искал?

— Складывается впечатление, что Георгий Львович умер, может, даже еще на судне. А большинству, норвежцам, и незачем было рваться в Россию.

— Да, загадка..

— Была у нас, правда, еще одна Ерминия Александровна, дальняя родственница. Она жила в Югославии. Но она, по-моему, не могла быть знакома с нашими рижскими родственниками, никак не могла. Потом совершенно исключено, чтобы она стала Брусиловой…

Несколько дней я не мог прийти в себя от этой ошеломляющей версии. Действительно, что-то тут не так. Пусть так сложилась судьба, что она осталась во Франции, но неужели за все эти годы она ни разу не попыталась разыскать своих родственников?

А если пыталась — но безуспешно?

Жила на юге Франции… Подождите, книга Р. Гузи «В полярных льдах» (дневник Ивонны Шарпатье) — перевод с французского… Неужели это все-таки какая-то литературная обработка дневника Ерминии Александровны Жданко? Или она принципиально предпочла, чтобы ее имя осталось неизвестным читателю? Но, увы, эти вопросы пока так и остаются вопросами.

И снова вопрос: пусть война — но как мог оказаться совершенно незамеченным приход «Св. Анны» в один из западных портов? И тут невольно вспоминается версия Алексеева и Новокшонова. Кстати, в скором времени после звонка Ирины Александровны я получил письмо от Дмитрия Анатольевича Алексеева: «То, что „Св. Анна“ не была раздавлена льдами, мы не сомневались. Она могла быть остановлена любым немецким судном, скорее всего, подводной лодкой. „Св. Анна“ была уничтожена, а Ерминию Александровну как женщину немцы могли подобрать. По законам военного времени Ерминия Александровна Жданко или весь экипаж шхуны мог быть интернирован до конца войны. Попытки Жданко найти контакт с родственниками в 1918 году могли не увенчаться успехом ввиду революции, гражданской войны и перемещения второй семьи генерала Жданко из России».

Каждая на первый взгляд малозначительная деталь может пролить неожиданный свет на тайну трагической экспедиции. Каждый на первый взгляд малозначительный факт может повергнуть в прах кажущуюся такой стройной и логичной версию дальнейшей судьбы «Св. Анны» и ее несчастного экипажа. С таким чувством 18 августа 1979 года прочел я в газете «Труд» корреспонденцию С. Снегирева «Тайна Ледяной гавани» — об экспедиции, разыскивающей останки корабля Виллема Баренца. В ней походя сообщалось, что на Новой Земле обнаружен столб с надписью: «„Св. Анна“ 1914 год». Это сообщение, если оно, конечно, достоверно (а категоричность его в солидном издании, отсутствие оговорок не давали оснований сомнениям), все переворачивало с ног на голову. Выходит, «Св. Анна» каким-то образом добралась до Новой Земли или ее достиг ушедший в скором времени после Альбанова второй отряд — перед полярной зимой дрейфующие льды сковало, и его путь был не так жесток, как путь Альбанова?