Наступила неловкая пауза. Ария, потупив взор, нервно постукивала коготками по баночке.

— Я бы тебя обнял, но ты приковала меня цепями, — шепнул рыцарь шутливо. Он знал, что должен ненавидеть ее, должен расправиться с ней при первой же возможности, но почему-то… Почему-то не мог даже подумать об этом.

Она усмехнулась и саркастично качнула головой.

— Ты добр ко мне только из-за этого зелья, — она повертела открытой баночкой, — прости, но я терпеть не могу, когда мужчины кричат или ноют.

— Вот как. Экстракт дружелюбия! Одолжишь пару таких баночек? А то люди постоянно говорят, что мне его не хватает.

Она улыбнулась, но не ответила.

— Ария?

— Что?

— Зачем ты все это делаешь?

— Рассказать тебе свой план? — она натянула губы, качнула плечами, — брось, тогда будет совсем неинтересно!

— Я не спрашиваю, что ты собираешься делать, я спрашиваю зачем.

— Зачем? — она поставила баночку на стол, сложила руки, отвернулась, как будто стыдливо, — из мести.

— Как банально.

— А ты ожидал что-то особенное? Зло всегда делается по самым банальным причинами. Добряки — вот они постоянно удивляют.

— Расскажи мне свою историю.

— Какой в этом смысл? — она саркастично оскалилась, — собираешься мне помочь? Спасти из лап тьмы? Поставить на верный путь?

— Да нет, — он дернул руками, заставляя цепи зазвенеть, — просто я тут скован, и мне смертельно скучно. Так бы я волновался о сестре и думал, как выбраться и расправиться с тобой, но эта дрянь в баночке больно крепкая. Ни о чем думать не могу. Так что либо расскажи что-нибудь, либо увеличь дозу, чтобы я отключился. В противном случае я выражу протест самым ненавистным тебе способом — нытьем.

Она закусила нижнюю губу, потеребенила мочку уха, выражая свою нерешительность.

— Либо, — продолжил Артур, — можешь вообще отпустить меня. Поверь мне, когда этот экстракт доброжелательства меня отпустит — я первым делом ринусь спасать Катрину. О тебе вспомню, лишь когда сестра окажется в безопасности. У тебя будет полно времени, чтобы сбежать.

— Ага, хорошая попытка, сэр Догейн.

Ария вздохнула. Груз, который все эти годы она носила на плечах, показался еще тяжелее. И оттого так сложно было противостоять желанию все рассказать. Все. От начала до конца. Ведь она… Она никогда не говорила о произошедшем.

А Артур отчего-то располагал ее к себе. Он раздражал до скрежета зубами и одновременно с тем вызывал такое доверие, какое она не испытывала ни к кому и никогда.

Ведьме вдруг стало очень жаль, что они встретились таким образом. Что она пленила его и намеревалась использовать. Что отпустить его она уже не могла, ровно как и остановиться.

Быть может, повстречайся они много лет назад, все сложилось бы иначе.

— Монахини… — слова давались невыносимо тяжело, но, заговорив, а она вдруг поняла, что уже не в силах остановиться, — ты знаешь монахинь святой Гретты?

— Лично? Нет. С монашками до одури скучно. Ходишь за ними долго, взамен получаешь неловкую близость, которая кончается ее истерикой и настойчивыми уговорами сообща покаяться в грехах.

— Что ж. С этими не скучно, — она саркастично ухмыльнулась, — с ними о-о-очень весело! Эти монахини… Не те, за кого себя выдают. Они ведьмы. Монастырь — сердце одного из самых могущественных ковенов мира, — Ария прервалась, чтобы понять, как отнесся к ее словам рыцарь.

На свое удивление, она не обнаружила в выражении его лица скептицизма и недоверия. Да… Сильно его опьянило зелье.

— Монахини — злобные ведьмы? Охотно верю, — сказал он, ухмыльнувшись.

— Разумеется, — шутливо сощурилась она, но тут же ее лицо вновь приобрело напряженную серьезность, и Ария продолжила рассказ, — мы с сестрой попали в монастырь против своей воли. Когда-то мы были благородными дамами, когда-то рыцари и лорды добивались нашего расположения и даже сам король подумывал сосватать одной из нас своего сына.

— Вот как… — Артур не скрыл удивления, — из какого вы были дома?

— Я Ария Гронсейн, когда-то леди, сейчас… Сам видишь.

Артур оторопел. В королевстве не было человека, который не знал бы историю семьи Гронсейн. Некогда несменные вельможи короля, они потеряли все, когда выступили против союза с Ассирией и собрали вокруг себя сторонников. Почувствовав угрозу переворота, монарх жестоко расправился с лордом Гронсейном и его сыновьями, однако… Артур никогда не задумывался, что случилось с его дочерьми.

— Король был милостив к нам с сестрой, не стал казнить, как отца и братьев. Мы же… Женщины, — сказала она брезгливо, — нас отправили в монастырь — до конца своих дней замаливать грехи отца и братьев. Но монастырь святой Гретты — далеко не святое место. Под стать своей покровительнице. Его Величество даже не представляет, что твориться у него под боком, что эти ведьмы… Что они замышляют. Скажу лишь то, что Хозяин Зимы, могущественное создание, полностью им подчиняется. У него нет выбора.

— Тем не менее девушек он похищает… — нахмурился рыцарь.

— В том-то и дело, что девушек похищают монахини, — различив, как озадачился слушатель, Ария спешно прибавила, — посади волка на цепь и корми его каждый день — он будет терпеть тебя. Стоит перестать его кормить — и он набросится при первой возможности. Девушки, невесты, которых забирает Хозяин Зимы — подачка ведьм. С ее помощью фейри до сих пор терпит свое отчаянное положение.

— И что монахини от него получают? — хотя в это сложно было поверить, но выстраивалось все слишком четко, слишком правдоподобно.

— Магическую силу. Они выкачивают ее из него. Не знаю, как именно это работает, но думаю, что без присосавшихся пиявок-ведьм Хозяин Зимы был бы в десять раз сильнее.

— Пожалуй, это была бы катастрофа.

— Нет, — категорично отозвалась Ария, — легенды рассказывают о Хозяине Зимы, как о жестоком фейри, только с момента его встречи со святой Греттой. До этого девушки не пропадали. Хозяин их не похищал. А потом появилась Гретта, верховная ведьма Ковена, и фейри вдруг понадобились невесты. Думаю, они нарушили естественный ход его жизни, думаю, он нечто большее, чем фейри, что отнять его силу, все равно что вмешаться в процессы природы…

Артур ее перебил:

— Постой. Святая Гретта — ведьма?

В ответ девушка кивнула.

— За такие речи тебя очень быстро сожгут на костре.

— Туда мне путь заказан, — заявила она с безразличием, — а Ковен устроился очень удобно — в стане Церкви, своего главного врага. Даже если кто-то и начнет их подозревать — верховное духовенство и пальцем не пошевелит. Никто так не любит игнорировать свои пороки, как те, кто выслушивают чужие исповеди.

— И что же… Ты тоже ведьма?