– Что-о?! – впервый японка поняла, что означает выражение «пол уходит из-под ног. – Как?!

– Чужие уничтожены, – с оттенком скуки произнес голос. – Кстати, трупы убирайте сами. Среди гражданских потерь нет.

– Это… – Она хотела сказать «невозможно».

– Не благодарите. Самолеты ваши мы тоже вывели из игры.

– Русские…

– Русских мы использовали втемную. Они уже… улетели.

Японка сделала еще один вдох. И еще. Надежные и проверенные веками дыхательные упражнения почему-то не действовали.

– И последнее. Если ты еще раз попытаешься бомбить мирных граждан, то МЫ отбомбимся по ТЕБЕ. Это понятно? Например, выложим в Интернет архив с твоего компьютера. Пароль 318—Окинава-@#$%.

Голос помолчал, затем добавил, с недоумением. – И чем вам так @#$% нравится? В каждом втором пароле… Ну да ладно. Вопросы есть?

– Как вы меня нашли? – сумела, наконец, произнести японка.

– Повторяю, – с бесконечным терпением в голосе произнес ее мучитель. – Специально для перенесших в детстве полиомелит. Мы ХАКЕРЫ. Мы можем ВСЕ. Интернет акбар.

Экран погас.

Пару минут японка просто сидела в кресле, без единой мысли. Ее трясло. Взгляд ее бесцельно скользил по столу, пока, наконец, не остановился на кабеле сетевого подключения. Свернутый кольцами, он лежал в метре от ноутбука, и никуда воткнут не был.

Японка моргнула.

Ничего не изменилось.

* * *

Похоже, настала пора для серьезного разговора.

– Слушай, Иван, – произнес Вилли. – Я понимаю, ты человек занятой. Но… что, если я предложу тебе работу?

Он может не продолжать. На лице у русского появилась улыбка, настолько широкая, что ее, наверное, можно было увидеть со спины.

* * *

– Вот эта хрень называется газ, – сказала Анжела. – Чтобы разгоняться.

– М-М-М.

– Это руль. Чтобы рулить. А это тормоз, но учти – тормоза придумали трусы.

– М-М-М?

– Ну, в основном. Теперь садись. Едешь за мной, а потом – по обстоятельствам. Если нас тормознут копы… Марк говорил, что у тебя костюм обеспечивает маскировку, так что просто исчезаешь.

– М-М-М.

– Обо что сломал?

– М-М-М.

– Об Марка… понятно. Тогда просто молчишь, а я буду вести переговоры. Но только вряд ли они нас тормознут, потому что – что?

– М-М-М.

– Правильно. Придумали трусы.

Тут перед ними с заносом тормозит незнакомый байкер, несколько секунд рычит двигателем, затем показывает средний палец и уносится прочь.

– М-М-М?

– Это Техас, детка, – с усмешкой говорит Анжела. – Тут могут и… ты даже не представляешь…

* * *

Бабушка Хо обещала торжеситвенный ужин, в честь приезда внука, и конечно, ужин состоялся. Семья, ближайшие друзья, и много вкусных блюд из числа тех, которые американцы вряд ли встретят в Макдональдсе.

– Бабушка, – восхищенно произнес Джеки. – Ты просто превзошла саму себя. Что это за мясо?

– Не знаю, – честно призналась бабушка Хо.

– То есть как это – не знаешь?

– Оно запуталось в оконной занавеске. Можно сказать, само приползло. – бабушка засмеялась особым смехом, которым могут смеяться только бабушки. К ней присоединился отец, дядя и Тэд (негодяй смеялся радостным смехом человека, не успевшего попробовать это блюдо).

– Оно… – осипшим голосом спросил Джеки. – Оно походило на осьминога?

– Мы, китайцы, – поучительно произнес дядя, – можем любому продукту придать вкус любого другого продукта. вот посмотри на Тэда. Он думает, что ест рыбный суп. А на самом деле, этот суп мясной!

– А ты откуда знаешь? – Тэд неожиданно перестал смеяться, и подозрительно уставился на дядю. – Ведь его бабушка готовила?

– Нет, это из ресторана суп… Поперхнулся. Надо осторожнее. – Дядя принялся хлопать Тэда ладонью по спине.

– Но… бабушка… Мы же даже не знаем, что это было, – предпринял Джеки последнюю попытку, пытаясь отодвинуть от себя блюдо.

– На вкус оно как ципленок, – поджала губы бабушка Хо.

Если кому-то показалось, что в ее голосе звучат виноватые нотки… что же. Он просто не разобрался в ситуации.

Ужин будет съеден. Весь. До последнего кусочка.

* * *

Прекрасна техасская ночь. Прекрасна, но, увы, не тиха. Чертов терьер Чиви лает каждые полторы секунды, хоть часы проверяй, и сдаваться явно не собирается. Затем к его лаю добавляются громкие удары кулаком в дверь.

– Гарри!

Молчание.

– Гарри!

– А?

– Открывай!

– Синди, ты?

Скрип открывающейся двери.

– Чего тебе?

– Твоя собака лает.

– Чего?

– Собака!

– Сама ты собака.

– Вот глухая тетеря.

– А?

– ТВОЯ.

– Ага.

– СОБАКА.

– Чиви?

– ДА.

– Ага. И чего?

– ЛАЕТ. ЗАГНАЛА КОГО-ТО НА ДЕРЕВО И ЛАЕТ.

Пауза.

– Чертов енот, – говорит наконец Гарри.

Шарканье по полу, что-то жестяное упало и покатилось. Звук взводимого курка. Выстрел.

Сидящее на дереве существо падает вниз, судя по звукам, вместе с доброй половиной самого дерева.

– Нет больше чертова енота.

Шарканье ног, захлопывается дверь.

Тиха и прекрасна техасская ночь.

Утро. У Шерли Холмс депрессия. Она развалилась в кресле, и хнычет:

Х: Во что превратился Лондон! Не город а болото! Ни одного приличного преступления. Мне плохо, Ватсон!

В: Как человек, не чуждый медицине, могу порекомендовать вам проверенный способ. В последнее время его рекламируют такие светила науки, как доктор Зигмунд…

Х: В, идите в… со своим кокаином!

В: Вообще-то, я имел в виду аутотренинг.

Х: Мне скучно, мне скучно, мне скучно… О! Действует! Скучно мне!

Входит мисс Хадсон.

МХ: Сегодняшняя таймс.

Х, просматривая газету: Ура!

Газета крупным планом. Заголовок статьи: «еще одно загадочное убийство».

Х: Радуйтесь, Ватсон! Жизнь продолжается!