несколько боевых заклинаний достаточно высокого уровня, но тут же сработали мои артефакты. Они спокойно впитали в себя выпущенную энергию и передали её мне. Что я сейчас чувствовала? Ничего… Совершено. Мне было всё равно, даже совесть больше не скребла, как кошка, на душе. Этим троим уже не выжить, ведь даже мне сложно предугадать, как поступит дикий зверь во мне. Невозможно прочесть мысли у собственной крови. Кровь — это сила, но не живое существо.

Мои доводы оказались ошибочны… Кто бы мог подумать, что это бездарь ещё и такой отважный, раз не побоялся поймать меня за горячую пламенем руку, даже не скривиться после сквозного удара в живот и просто бросить на землю, придавив шею своей ногой. Последняя почему-то казалась для меня невероятно тяжёлой. Глаза горели красным цветом, при этом в них было что-то такое, за что я, положив руку на сердце, могла спокойно назвать его правителем любого королевства или империи.

— И это всё, на что способна твоя звериная сущность? — ледяным тоном, от которого что-то рухнуло внутри меня, поинтересовался вампир. Иргис почему-то валяется в отключке, а недоделанный некромант стоит в стороне, сложив руки на груди.

Из моего горла вырывается приглушённое рычание, после чего когти пробивают невероятно толстую и прочную кожу на ботинках рыжего бездаря, а потом и кость. Его кровь, что окропляет землю и зазывает к себе здешних тварей, словно делает меня сильнее. Сколько ещё он может терпеть эту боль? У него сквозная дыра после меня в животе, а сейчас ещё и в ступне. Кость однозначно сломана, ходить он не сможет, даже на своей вампирьей скорости не переместится. Откуда у него столько физической силы? Почему все так спокойны, словно уже знают о своей победе? Какие самоуверенные дети…

Всего мгновение… Мои руки когти уже вот-вот разорвут на части вампира, но тут же какое-то странное чувство мелькнуло внутри меня. Оно принадлежало не мне, а драконьей сути. Тут же кровосос оказывает подомной, правая рука вдавливает тело в землю и удерживает его на месте, а пальцы левой, оставляя кровавые стелы от когтей, скользит по его лицу к шее… Глаза смотрят в глаза, а в голове всплывают слова другого: «Ты такое же чудовище, как и твой отец! Ты не достойна жить!».

Эти слова были сказаны Элдаром в день его смерти. Как раз перед самой оборванной жизнью, когда он уже хотел убить Иргиса, а следом меня. Моя кровь, мой зверь и я это прекрасно запомнили. Одна мысль, что совсем недавно моей головы касался брат того вампира выводит из себя. Хочется прямо сейчас пойти по его запаху и открутить голову, а затем испепелить к бездне, и плевать, что хотела отправить на опыты! Такое ничтожество не достойно быть моим подопытным!

Он меня проверял! Мои когти готовы были впиться в горло внимательно наблюдавшего за мной вампира, который уже еле дышал. Недоделанный некромант, поняв, что дела плохи, а заклинания не работают, бросился меня оттягивать от нерадивого кровососа. Моё пламя обжигало его руки, из-за чего он постоянно шипел, хоть и было заметно, что старается сдержаться. Внутри меня мелькнуло негодование, а потом я поняла, что хочет сделать моя суть… Рука поднимается вверх с пятиконечной огненной звездой. Запрещённое заклинание…

— Лоркас, ты самый настоящий идиот! — вздохнул подо мной рыжий бездарь, а потом поймал за эту саму руку и дёрнул на себя, чтобы в следующую секунду направить её прямо на землю и впиться в мои губы. А я поняла, что в таком состоянии больше минусов, чем плюсов.

— Рыжий бездарь, тебе когда-нибудь говорили, что нельзя целовать своего преподавателя, особенно, если это опаснейшая, к тому же ещё и неуравновешенная, ведьма? — решительно отстранившись, ледяным тоном интересуюсь у него.

Было сложно поверить, что всего одно прикосновение губ избавило меня от мучений. Это не на шутку разозлило, но виду не подала. Встала с ещё более подозрительного для меня вампира и отошла от него на шаг, чтобы в следующую секунду уже привычно плюхнуться на огненное облако и сложить руки на груди. На деле мне уже давно хотелось отсюда свалить, да только эти двое… Прошу прощенья, трое дуралеев могут принять это за побег, а «ведьма» и «побег» — совершенно разные понятия.

— Я настолько плохо целуюсь? — насмешливо поинтересовался кровосос, приподнимаясь на локтях. Про недоделанного некроманта временно забыли, про Игриса я краем сознания помнила, но понимала, что с ним ничего не случится. — Второй раз тебя целую, а ты меня отталкиваешь, зато сама поцеловала какого-то жиртреса!

— Жиртреса? — мой правый глаз нервно дёрнулся. — Ну, допустим, зато желанного результата я добилась. Ах, да, спасибо, что напомнил про него… Пора бы разобраться с навязанным браком, а то его семейка, похоже, уже узнала о моём статусе и сейчас ведёт на меня охоту, — с кислой миной проворчала себе под нос, увидев по артефакту слежения, как тот самый кудрявый блондин с каким-то дядечкой пробрался ко мне в кабинет. — Защита в академии стала ни к чёрту… Аж слёзы на глаза наворачиваются.

На этих словах не обращая внимания на негодование остальных, я переместилась через портал прямо к себе в кабинет, где под удивлённые взгляды непрошенных гостей по-королевски уселась в своё кресло и закинула ногу на ногу. Губы расплылись в моём коронном оскале, от которого любого бросает в дрожь и холодный пот. Гости, к моему великому сожалению, только вздрогнули, а потом уже решили перенять всю инициативу на себя.

— Ты очернила честь моего сына! — нагло заявил мне мужчина, подойдя к столу и хлопнув по нему рукой.

— О, как мило, — взяв в руку почти пустую чашку от кофе, бесцветным голосом проговорила я уже без оскала. — И с каких это пор одним невинным касанием губ можно очернить честь?

— Вы меня изнасиловали! — тут же вставил свои пять копеек сам виновник происходящего.

— Даже так… — всё тем же незаинтересованным голосом ответила, нарочно растянув гласные. Вся эта ситуация одновременно веселила и раздражала. — И где же я сидела? Сверху, снизу? — эти слова заметно смутили мальчишку, а вот его отца передёрнуло.

— Как вы можете спрашивать ребёнка о таких непозволительных вещах?! — взбунтовался мужчина, от которого, судя по всему, сын и унаследовал свою полноту.

Я незаметно осмотрела его с ног до головы. Ниже меня на голову, немного раскосые голубые глаза сейчас были сужены, чем сильно напоминал юго-восточных жителей Монгайра. Тёмные брови нахмурены, губы плотно сжаты. Он злился, однако в глазах уже ликовало торжество. Какой наивный простолюдин… Даже не знает,