Из темноты появился один из мужчин, которого они раньше видели в поварской палатке. Он бежал рядом с каретой, держа в охапке подушки для девочек.

Он закинул их наверх, одну за одной, а потом улыбнулся: так девочки получили капельку уюта от миссис Дальтон, хоть это было и все, что она могла для них сделать.

Генерал Джастан все видел, но ничего не сказал, и парень снова скрылся в темноте. Над горизонтом светилась луна, а впереди смутно виднелась уходящая вдаль дорога. Дженни обняла Алису и потрепала ее по голове, изо всех сил стараясь не бояться.

Раздобыть костюм ради одной-единственной ночи в году, когда будет наряжен весь Дариен, было задачей не из легких. А уж найти облачение, под которым можно незаметно пронести оружие, оказалось куда сложнее. Дидс вырядился в длинное фиолетовое пальто и высокую тиару епископа, спрятав револьверы под полами одеяния. Элиас же, вдоволь наворчавшись, вырядился колдуном: длинная черная роба скрывала короткий меч и кинжал. От револьвера он отказался, хотя блестящий металл безмолвно манил взять его в руку. Но стрелял охотник не так уж хорошо, и даже дар не помог бы ему стрелять точнее с большого расстояния. Лучшее, что они могли сделать предстоящей ночью, это придерживаться проверенной тактики. Кроме того, выписанный генералом документ изрядно пострадал, инициалы испачкались, а один угол и вовсе оторвался. Дидс с Элиасом смешались с густеющей толпой, пытаясь затеряться среди всеобщего смеха и песен.

К воротам дворца они возвратились заблаговременно, чтобы дожидаться полуночи уже на месте. Дидсу прежде доводилось видеть, как празднуют Канун жатвы, и он не хотел застрять где-нибудь на улице, когда король Йоханнес со своими придворными будут готовы появиться на балконе. Шатаясь, словно пьяные, они с Элиасом выбрали удобное место недалеко от ворот. Было около десяти часов, и ворота были наглухо закрыты.

Стражи исподлобья наблюдали за толпой, хотя и среди них нашлась парочка юнцов, которые отпускали замечания по поводу проходящих мимо женщин, кричали и улюлюкали им вслед не то с издевкой, не то с удовольствием.

Дидс с Элиасом купили бутылку какого-то тягучего пойла и уселись на тротуаре по другую сторону дороги, откуда их было не так хорошо видно. Дидс то и дело водил бутылкой из стороны в сторону и хохотал. Элиас сидел, низко склонив голову, сказав, что лучше сойдет за слабого больного, чем за полного дурака. Дважды к ним подходили женщины и требовали от Дидса поцелуй, а к Элиасу никто с такими просьбами не обращался. Он вытянул ноги, чтобы дать отдохнуть онемевшим коленям, и тут же оказался окружен компанией обозленных парней: один из них споткнулся и растянулся на мостовой. Дидс охладил их пыл, ткнув одного в живот, когда отталкивал его от себя. Это было сделано с такой непринужденной уверенностью, что все остальные поняли предупреждение и ушли, не переставая выкрикивать угрозы. Дидс смотрел им вслед, подняв брови.

– Еще не сильно напились, – пробормотал он себе под нос. – В их годы, Элиас, я как-то выхлебал целую пинту крепкого ликера и только после этого начал пьянеть. Ткни меня тогда кто-нибудь в живот, я бы мигом его уложил.

– Ты любишь подраться, – проворчал Элиас. – А они, быть может, не любят.

– Да, драться я люблю, – сказал Дидс, – но только если выйду победителем. Проигрывать не любит никто. Верь, сегодня мы победим. Ты получишь… все, что хочешь. Я стану «золотым мальчиком», правой рукой нашего общего друга. А наш друг получит свою награду.

– Ты же говорил, что ты уже его правая рука, или мне показалось? – заметил Элиас.

– Может быть, я слегка преувеличил.

– Понятно. Как думаешь, когда все закончится, он попытается меня убить? – спросил Элиас.

Дидс посмотрел на него и понял, что тот не шутит. Он покачал головой.

– Я уже говорил, он человек слова, Элиас. Он заключил с тобой сделку на одно задание. Можешь поверить мне, как человеку, который его знает. Он не нарушит свое слово, никогда. Возможно, он попытается снова тебя использовать…

Он заставил себя замолчать, но Элиас услышал уже достаточно и все понял. Когда все закончится, если он выживет, то отвезет девочек куда-нибудь, где генерал ни за что их не найдет. В этом году он и так перенес слишком много потерь, две темные двери были плотно закрыты, и он никогда не осмелится их открыть.

Ночью, пытаясь уснуть, он словно чувствовал, как они приоткрываются. Джек, его сын. Бет, его жена. Он не может позволить себе утонуть в горе. Девочки нуждаются в нем. И он не может выпустить на волю свой гнев. Но это пройдет.

Толпа росла. Дидс кивал мужчинам и женщинам, которые собирались возле ворот. Из-за праздничных фонарей, висевших на каждом углу и на стенах домов, не было видно ни звезд, ни луны, но время явно близилось к полуночи. Пока двое мужчин поднимались на ноги, ворота начали медленно распахиваться вовнутрь, и те, кто стоял впереди, тут же бросились вперед в надежде занять лучшие места. Дидс с Элиасом оказались посреди людского потока такой силы, что даже Элиас с его способностями не мог в нем двигаться. От этого охотнику было не по себе. Он ничего не мог с этим поделать, их обоих уносило прочь с улицы, украшенной фонарями и обрамленной высокими деревьями, кроны которых были подстрижены и ощипаны в форме овалов, отчего они напоминали старомодные клинки.

В конце подъездной дороги словно прямо из-под земли вырос дворец, два огромных его крыла окружали центральный двор. Это было самое большое здание из всех, что Элиас видел за свою жизнь. Дворец насчитывал сорок окон только в верхнем этаже, а ведь под ним располагалось еще три. Кивком головы Дидс отозвал его в сторону, и Элиас двинулся за ним, пока было еще не слишком тесно. Мельком оглянувшись, он увидел, какая толпа напирает с улицы. Маленькие и большие компании вот-вот готовы были слиться в единую массу. Дидс твердо решил добраться до самого края, в то время как большинство предпочитали стоять поближе к центру, напротив балкона. Элиас следовал за ним, уклоняясь от протянутых рук, то и дело останавливаясь из-за переходящих ему дорогу пьяниц. Воздух прогрелся и наполнился сладким винным дыханием и потом.

С краю западного крыла располагалось полдюжины дверей в само здание, но все они охранялись стражами, стоящими по двое. Дидс принялся с удовольствием рассказывать историю о каком-то любовном похождении, бешено жестикулируя, а в конце повис на Элиасе, заливаясь смехом, словно ноги больше его не держали.

– Тебе бы на сцене кривляться, – прошипел Элиас, пытаясь делать вид, будто наслаждается происходящим.

– Думаю, надо подождать, пока не соберется побольше народу. Когда начнется столпотворение, они будут стиснуты со всех сторон и не смогут поднять тревогу.

– Думаешь? – с недоверием спросил Элиас.

Пока они стояли, народ прибывал. Тысячи людей стягивались с улиц, занимая свободное пространство просторного королевского двора, и все пустые места постепенно заполнялись. Местами толпа была такой густой, что превратилась в опасную силу со своим течением и таким сильным давлением, что жизни тех, кто находился внутри, подвергались опасности. Сущий кошмар! Элиас вздрогнул от мысли, что может потеряться в человеческом море, и захотел лишь одного: поскорее убраться отсюда и отправиться домой. Он попытался скрыть страх как можно тщательнее, демонстрируя равнодушное выражение лица человеку, который пристально наблюдал бы за ним. Элиас склонился к Дидсу.