И я не сомневалась, что в любом случае преступник сумел бы придать разговорам, ведущимся в обществе, нужную тональность. Ему бы не составило особого труда повернуть ход всеобщих рассуждений к тому, что я сама намудрила, а Дариан — лишь жертва какого-нибудь взбесившегося амулета. Для того, кто обладает магией внушения, провернуть подобное — раз плюнуть.

Блямс! Это капля чернил упала с кончика пера и растеклась на бумаге неаккуратной кляксой. Я невольно поморщилась. Стоит быть осторожнее, а не то всю постель испачкаю.

Опять уставилась невидящим взглядом на четыре имени. Дариан, я, Норберг и неведомый злодей. Что же меня так настораживает во всем этом?

Немного подумав, соединила тонкой пунктирной линией имя Норберга и фамилию Клинг. Между ректором гроштерской Академии колдовских искусств и тем преступником, который так упорно старался отправить меня в лучший из миров, как оказалось, много общего. Оба обладают способностями к ментальной магии, оба не пришли в восторг от моих работ по созданию блокирующих амулетов, оба были бы не против, чтобы я вернулась в столицу.

Хм…

Еще одна клякса упала на бумагу, но я почти не обратила на это внимания, увлеченная одной мыслью. А может ли быть такое, что Норберг спланировал все это? Натравил одну из своих «ворон», желая таким образом заставить меня отказаться от изготовления амулетов, а в идеале — намереваясь вернуть беглянку в Гроштер? Внешнее сходство преступника и его слезливая история о голодном детстве еще ничего не опровергают. Как я успела убедиться, этот негодяй удивительно ловко менял шкуры. Неделю он жил в моем доме, и никто не заподозрил, что под обликом строгой седовласой женщины на самом деле скрывается молодой мужчина!

Прежде я знала лишь одного человека, способного на такие чудеса преображения.

Моя рука сама собой вывела простое имя из пяти букв. И я замерла, глядя на него.

Фелан. Возможно ли, что он замешан во всем этом? Норберг поклялся, что не имеет к происходящему ни малейшего отношения. Но старший брат вполне мог действовать самостоятельно, не ставя младшего в известность. И вообще, два совершенно разных дела: знать и участвовать. Норберг мог обо всем знать, но стоять в стороне от активных действий. А сама идея могла принадлежать Фелану. Тогда, получается, Норберг не покривил душой, когда уверял меня, будто ни при чем.

Я вспомнила, с какой непринужденной ловкостью негодяй поигрывал моим амулетом. Его длинные тонкие пальцы… Помнится, у Фелана такие же. Хотя это может быть фамильной чертой. Но все-таки… Я никогда не видела Сесилию и Фелана одновременно. Фелан вообще удивительно мало времени провел в нашем доме. Интересно, где была домоправительница, когда Дариан принес меня, бесчувственную, после ночного нападения?

«Не была она при этом, — сама ответила на свой вопрос. — Она якобы спала в своей комнате».

Я нервно забарабанила пальцами по небольшому столику, который вместе с принадлежностями для письма поставила на кровать Хольгон. Все так складно получается! Неужели именно Фелан — тот загадочный негодяй, который изводил меня последние дни?

Но почти сразу я с огорчением вздохнула. Нет, все равно не получается. Да, Сесилия отсутствовала в комнате, когда Норберг проводил сканирование моей ауры после нападения. Но она именно в этот момент хитростью заставила Гисберта залезть в кабинет через окно. Фелан, конечно, гад редкостный. Но он вряд ли способен находиться в двух местах одновременно.

Однако моя идея казалась мне настолько интересной, что я не торопилась от нее отказываться. Ладно, пусть не Фелан участвовал в этом безобразии. Но как насчет предположения, что это Норберг натравил на меня одного из своих подопечных? Именно ему будет выгодно, если я откажусь от изготовления амулетов. И что насчет совета преступника вернуться в Гроштер?

«Он обронил фразу о моем отце, — неожиданно вспомнила я. — Сказал, что отец сильно скучает по мне».

Я обмакнула уже высохшее перо в чернильницу и написала в самом низу листа имя своего отца. Виер Грэг Гриан. Помнится, он был в настоящем отчаянии, когда я заявила о своем желании покинуть Гроштер. А проститься по-настоящему нам так и не довелось, поскольку мы с Дарианом бежали из столицы, словно какие-нибудь преступники. Правда, почти сразу я написала покаянное письмо. И, что удивительно, отец ответил. Заверил, что все понимает и не обижается. Мол, он не сомневается, что я так поступила из-за необходимости, и будет терпеливо ждать нас в гости.

Это было очень непохоже на отца, который всегда отличался крайне взрывным темпераментом! Я бы не удивилась, если бы его ответное письмо было целиком и полностью заполнено проклятиями в мой адрес, а в конце стояло гордое — отрекаюсь от тебя. Правда, при этом я не сомневалась бы, что уже через пару недель отец непременно остынет и первым сделает попытку к примирению, прислав какую-нибудь короткую записку с вежливым: «Как дела?» Однако тогда я решила, что недавнее приключение заставило отца вспомнить о сдержанности, ведь, как ни крути, он лишь чудом избежал тюрьмы и суда, после которого о его деловой репутации можно было бы забыть. Точнее, не чудом, а благодаря моему вмешательству, но это уже частности.

А может ли быть такое, что это отец нанял какого-нибудь менталиста и хорошо ему заплатил, попросив вернуть блудную дочь в лоно родной семьи?

Рядом с именем отца я поставила несколько жирных вопросительных знаков. Хотела бы гордо заявить, что подобные методы не в духе моего родителя. Но, увы, он не так давно поступил примерно так же, чтобы устранить заклятого конкурента.

Немного подумав, я добавила к имени отца и парочку восклицательных знаков. Неужели все-таки он? Но тогда я не знаю, что с ним сделаю, когда правда откроется!

«Если откроется», — привычно возразил внутренний голос.

Я неполную минуту молча смотрела на лист бумаги с несколькими именами. Я, отец, мой муж, загадочный некто, которого я определила исполнителем чужой воли, Норберг и его брат. Понятное дело, меня можно исключить из числа подозреваемых. Я, конечно, иногда начинаю сомневаться, в порядке ли мое психическое здоровье, но раздвоением личности все-таки не страдаю. Остается четверо. Неужели все это безобразие устроил кто-то из моих знакомых? Но я даже в самом страшном сне не смогу представить, чтобы Дариан отдал приказ напугать меня до полусмерти. Если бы он хотел вернуться в Гроштер — просто сказал бы мне об этом. Норберг поклялся, что не имеет к этому делу отношения. Да, я уже рассуждала на тему того, что он мог лукавить. Не лгать, но просто не говорить всей правды. Однако в данной ситуации я почему-то готова была поверить ему. Фелан или мой отец? Или же все-таки надо искать третьего?

Я раздраженно мотнула головой. Так, долой сантименты. Надо рассуждать логически. Итак, убивать меня все-таки не хотели. Это уже радует. Хотели просто припугнуть и заставить отказаться от изготовления амулетов, в идеале — вернуть домой, в Гроштер. И все-таки я не думаю, что отец пошел бы на столь крайние меры. Он бы не подверг мою жизнь опасности, а я ведь действительно едва не погибла, когда пробудился дух Гастона.