И, отвесив пощечину улыбающемуся камердинеру, мушкетер выбежал из епископского дворца.

Как ни хорош был Хорек, для такой спешной поездки он не годился. Поэтому д’Артаньян выбрал на почтовом дворе лошадь, которая благодаря его шпорам и твердой руке доказала, что олени совсем не самые быстроногие создания в мире.

Часов через тридцать – тридцать пять после описанных нами событий Фуке, по обыкновению приказав никого не принимать, сидел у себя в кабинете в знакомом уже нам доме в Сен-Манде и работал. Внезапно во двор влетела карета, запряженная четверкой взмыленных лошадей. Очевидно, ее ожидали, потому что четверо лакеев бросились к дверцам экипажа и открыли их.

Фуке поднялся из-за письменного стола и быстро подошел к окну, в то время как из кареты выходил прибывший гость, который с трудом сошел с подножки в три ступеньки, опираясь на плечи лакеев. Когда он назвал свое имя, один из слуг побежал к подъезду и исчез в передней. Слуга торопился сообщить о приезде гостя своему господину, но ему не пришлось стучаться в двери кабинета.

Фуке уже стоял на пороге.

– Его преосвященство ваннский епископ, – доложил лакей.

– Хорошо, – ответил Фуке.

Потом, наклонившись над перилами лестницы, по нижним ступеням которой уже поднимался Арамис, сказал:

– Вы, мой друг? Так рано?

– Да, я. Но истерзанный, разбитый, как видите.

– О, бедный друг! – посочувствовал Фуке, предлагая Арамису руку, на которую тот оперся.

Все слуги почтительно отступили.

– Ничего! – отозвался Арамис. – Все это не беда, раз я доехал. Это важнее всего.

– Говорите скорее, – сказал Фуке, запирая двери кабинета.

– Нас никто не подслушает?

– Будьте покойны.

– Дю Валлон приехал?

– Да.

– И вы получили мое письмо?

– Да. Дело, по-видимому, серьезно, раз оно потребовало вашего присутствия в Париже, в то время как вы так нужны в другом месте.

– Да, крайне серьезно.

– Благодарю, благодарю вас. В чем же дело? Но ради бога, прежде всего отдохните, дорогой друг. Вы ужасно бледны.

– Мне действительно нехорошо. Но прошу вас, не обращайте на меня внимания. Дю Валлон ничего не сказал вам, отдавая письмо?

– Нет. Я услышал шум, подошел к окну и увидел нечто вроде мраморного всадника. Я вышел к нему; он мне протянул письмо, и его лошадь тотчас пала на месте.

– А он?

– Он тоже упал. Его подняли и отнесли в комнаты. Прочтя письмо, я зашел к нему, чтобы расспросить о подробностях, но он так крепко спал, что не было возможности его разбудить. Мне стало его жаль; я приказал снять с барона сапоги и не тревожить его.

– Хорошо. Дело вот в чем. Вы видели в Париже д’Артаньяна?

– Конечно. Это человек умный и даже благородный, хотя по его милости погибли наши друзья Лиодо и д’Эмери.

– Увы, знаю. В Туре я встретил курьера, который вез мне письмо Гурвиля и депеши Пелисона. Вы думали об этом событии?

– Да.

– И вы поняли, что это было нападение на вас?

– Сознаюсь, у меня тоже явилась эта мрачная мысль.

– Не обманывайтесь… Умоляю вас, не обманывайтесь… выслушайте меня… Вернемся к д’Артаньяну. При каких обстоятельствах вы его видели?

– Он явился за деньгами с чеком короля.

– Личным?

– Подписанным его величеством.

– Видите! Так знайте, д’Артаньян побывал в Бель-Иле переодетый. Он выдавал себя за управляющего, которому его господин поручил купить участки для солеварен. А у д’Артаньяна один господин – король; значит, он был послан королем. Он видел Портоса.

– Кто такой Портос?

– Простите, я обмолвился. В Бель-Иле он встретил дю Валлона и теперь не хуже нас с вами знает, что Бель-Иль укреплен.

– И вы думаете, что его послал король? – в раздумье спросил Фуке.

– Не сомневаюсь.

– И в руках короля д’Артаньян – опасное оружие?

– Самое опасное из всех.

– Значит, я с первого взгляда правильно оценил его.

– Как?

– Я хотел расположить его к себе.

– Если вы нашли, что это самый храбрый, умный и ловкий человек во всей Франции, вы его оценили верно.

– Значит, во что бы то ни стало нужно привлечь его на нашу сторону.

– Кого? Д’Артаньяна?

– Разве вы не разделяете моего мнения?

– Разделяю, но вы не привлечете его к себе.

– Почему?

– Потому, что мы упустили удобный момент. Он был не в ладах со двором; следовало воспользоваться этим. Но потом он побывал в Англии, способствовал реставрации, приобрел состояние и, наконец, вернулся на службу к королю. Это значит, что ему хорошо платят за службу.

– Мы дадим ему больше, вот и все.

– О, сударь, простите. У д’Артаньяна только одно слово, и когда он его дал, то не берет назад.

– Какой же ваш вывод? – встревоженно спросил Фуке.

– Я считаю, что надо отразить страшный удар.

– Как?

– Погодите… Д’Артаньян явится к королю с отчетом.

– Я полагаю, вы его намного опередили.

– Приблизительно часов на десять.

– Значит, спешить нечего.

Арамис покачал головой.

– Посмотрите на эти несущиеся по небу облака, на ласточек, рассекающих воздух. Д’Артаньян быстрее облака и птицы; д’Артаньян – это несущий их ветер. Это сверхчеловек. Он мой ровесник, и я знаю его тридцать пять лет.

– Так что же делать?

– Выслушайте мои расчеты, господин Фуке. Я послал к вам дю Валлона в два часа ночи; он уехал за восемь часов до меня. Когда он явился?

– Приблизительно часа четыре тому назад.

– Вот видите! Я приехал на четыре часа скорее, чем он. А между тем Портос отличный наездник; он загнал восемь лошадей: я видел их трупы. Я проехал на почтовых пятьдесят лье, но у меня подагра, камни в почках, словом, я умираю от усталости. Мне пришлось в Туре отдохнуть; оттуда я ехал в карете полуживой. Мой экипаж едва не опрокинулся; иногда я лежал на его сиденье, иногда на стенке, а четверка лошадей шла карьером. Наконец я здесь, совершив путь на четыре часа быстрее, чем Портос. Но д’Артаньян не весит трехсот фунтов, как Портос; у него нет подагры и камней в почках, как у меня; это не наездник, а кентавр. Видите ли, он уехал в Бель-Иль, когда я отправился в Париж, и несмотря на то что я опередил его на десять часов, д’Артаньян приедет через два часа после меня.