Она стояла на пороге. У меня от счастья на глазах слезы выступили. Я встал и шагнул ей навстречу. А потом вдруг испугался. Она ехала одна! Ночью! В электричке! Потом шла пешком! По дачному поселку, где бродят гастарбайтеры! Красивая женщина, блондинка! Я пришел в ужас.

— Стеша?! Ты здесь?! Ты с ума сошла!

От волнения я назвал ее Стешей. Я никогда ее раньше так не называл. Потом подошел, взял жену за плечи и заглянул прямо в глаза. И то, что я в них увидел, меня сильно порадовало. Она за меня переживала! Она меня все еще любит! Потому что глаза не врут. Она не побоялась сделать то, чего никогда раньше не делала. Наплевать на мои инструкции и поехать ночью на дачу, чтобы увидеть меня! Потому что на звонки я не отвечал.

В тот момент я понял, что сделаю все возможное и даже невозможное, чтобы мы и дальше могли сидеть перед этим камином и смотреть на огонь. Вдвоем. Я и она. Жена меня, можно сказать, и спасла. Как только я понял, что она меня любит, моя мысль заработала с новой силой.

Я заговорил спокойно, пытаясь не только собрать информацию, но и проанализировать ее. Объяснил, почему забрал пистолет, почему утопил его в пруду. А она мне объяснила, откуда знает подробности недавнего убийства мужа Людмилы.

— Мне сказал Вадик.

Я невольно поморщился. Опять Вадик! Было что-то интимное в том, как она его называла. Разумеется, Муркин ее домогался! Раньше ему хотелось просто меня урыть. Или ему велели меня урыть. Заплатили ему, чтобы меня урыть. Я пока не знаю, как это было. Но когда он увидел мою жену, то его мысль тоже заработала с удвоенной силой. Потому что Муркин понял, что вдобавок к деньгам может получить еще и шикарную женщину. Вот почему он обнаглел. У мужиков при виде Стефании реально башню сносит. Вот и Муркин страх потерял.

Так что у нас с ним есть много чего делить. И разборки будут серьезными. И вдруг я услышал:

— Вадим сделал фотографии.

Во-первых, уже Вадим, а не Вадик. Все легче. А во-вторых…

— Ну-ка с этого момента поподробнее…

Подробнее было у нее на почте. Муркин работал так, как привык. Что требуется для доказательства супружеской измены? Фотки и видео. Вот и теперь Вадик не стал особо мудрить. И тратиться тоже. Банально снимал нас на смартфон. Я подключил принтер и распечатал все фотографии. Сначала свои, потом жены. Что-то было такое в этих фотографиях, что меня напрягало, я уже говорил. А теперь у меня был целый модельный ряд! Оба убийства во всех ракурсах! И это, доложу я вам, было нечто!

Когда я, взволнованный, спустился вниз, жена меня ошарашила вопросом:

— Ты когда в последний раз клеил обои, Воронцов?

Господи, какие обои?! Мы завтра оба можем оказаться в тюремных камерах! Она в женской половине СИЗО, я в мужской! Или у Стефании от нервов крыша поехала? Ах, она с сыном разговаривала!

— А ты посмотри на это, — загадочно сказал я и в два ряда разложил на столе фотографии. У Стефании округлились глаза:

— Что это?!

— Вот и я хотел бы знать.

А дальше мы вместе стали гадать: что это? Фантазия у жены работает лучше, чем у меня, да и книжки Стефания читает, опять же в отличие от меня. А там чего только нет, в этих книжках! Поэтому Стефания и выдвинула версию о водолазах. На что я сказал:

— Бред.

Ведь и в самом деле бред! Ну, нет у меня таких врагов, которые настолько обезумели, чтобы нырять в грязный пруд за пистолетом! Неужели Муркин туда полез? Господи, сколько же ему заплатили?! Я вздохнул и сказал Стефании:

— Давай спать.

Поскольку я успокоился, самое время выспаться. А утром что-нибудь придумается. На свежую голову.

— Только Свете позвони.

Ах да! Совсем забыл о работе! Я усмехнулся. Заботливая у меня женушка.

Услышав мой голос, Света обрадовалась так, будто Дед Мороз подарил ей на Новый год «Бентли»!

— Андрей… Ильич, вы живы?! Боже! Какое счастье!

— Жив, что со мной будет? — пробурчал я, но было приятно. И паузу после «Андрей» я отметил. А все ли я знаю про свою секретаршу?

— У вас что-то случилось? — взволнованно спросила Света. — Чем я могу вам помочь?

— Может быть, и можешь. Я пока не знаю чем, но если узнаю — скажу.

— Все в шоке от вашего отсутствия. Сделка срывается. Что нам делать, Андрей Ильич? — На этот раз без паузы, что я тоже отметил.

— Если сможешь всех собрать завтра…

— Надо это сделать до обеда. Иначе будет поздно.

— Хорошо, назначай совещание на десять. — Я уже полностью взял себя в руки.

— Сейчас же и займусь, — деловито сказала моя секретарша. И повторила: — Господи, какое счастье, что вы живы и мне позвонили!

Светка так боится работу потерять или за меня?

— До завтра. Я буду в девять.

Я еще не знал, каким образом буду на работе в девять, но моя неуверенность никому не нужна. Им тоже необходим еще один спокойный день, моим людям. Хотя бы один. Главное — зажечь маяк, а там уж, хочешь не хочешь, бери на него курс и плыви. Я дал отбой и тут вдруг зазвонил телефон. Тот, в котором раньше жила жена, а теперь набилось всякой дряни, типа Муркина. Я почему-то был уверен, что это звонит он. Позлорадствовать, ну и хочет дать мне дальнейшие инструкции. Выделить воздушный коридор. Скорее всего, мне зададут направление на скамью подсудимых. Что ж, поговорим.

К моему удивлению, на дисплее высветилось «Алекс». Хозяйка дога! А этой что надо? Еще одна шантажистка?

— Здравствуйте, Андрей, — услышал я в трубке низкий женский голос и сдержанно ответил:

— Добрый вечер. Мы уже здоровались.

— Ах да! День был такой длинный и так наполнен событиями, что мне показалось, будто с тех пор, как я вас видела, прошла целая вечность.

— И что это были за события? — спросил я с некоторым напряжением.

— Убили моего соседа. Эдика. Да вы знаете.

— Знаю.

— Полиция приходила ко мне.

— Как быстро они приехали?

— Быстро. Соседи Эдика, те, с которыми у него общий забор, услышали выстрел и позвонили в полицию. Сами побоялись пойти и посмотреть, что там? Ведь это уже второй труп за три дня в нашем элитном поселке! Все сидят за заборами и боятся оттуда нос высунуть! Мне даже предложили патрулировать улицу. Ведь у моей собаки вид устрашающий.

— Алекс, зачем вы мне звоните? — не выдержал я.

— Алекс? — Она рассмеялась. — Что ж, тогда я буду звать вас Юстасом. Нам ведь надо шифроваться. Я хотела сказать, что не выдала вас.

— То есть?

— Сказала им, что никого подозрительного не видела.

Господи, вот кто подарил мне этот день! То есть это, конечно, ты, Господи, но на этот раз у тебя женское лицо и имя «Алекс».