— Чтобы он отомстил?

— Нет — чтобы он нас защищал. Я выращу его храбрым и сильным. Чтоб его боялись! Чтоб нам дали спокойно жить, чтобы нас оставили в покое!.. Я хочу покоя, покоя, покоя!.. — И она, наконец, разрыдалась.

Жора не предупредил Тэзу о своём возвращении. Он открыл входную дверь своим ключом и вошёл в квартиру. Тэза завтракала. Взгляд Жоры невольно зафиксировал скудость этого завтрака: бутерброд с маргарином, половинка огурца и чай. Сердце его сжалось от раскаянья: как же он, подлец, мог оставить её одну в такое тяжёлое время!..

Увидев Жору, Тэза на мгновение замерла, удивлённо произнесла: «Боже мой, Жора?», потом громко и радостно: «Жорочка!», вскочила, подбежала, поцеловала.

— Почему не позвонил?

— Хотел сделать сюрприз.

— Ты надолго?

— Я насовсем вернулся. Насовсем.

— Почему? Тебе там плохо? Не на что жить?

— Наоборот, мне там очень хорошо: я получаю два пособия, и американское и израильское.

— А так можно?

— Думаю, что нет. Если узнают. Но я не спешил никому об этом сообщать.

— Так чего же ты вернулся? Тут сейчас очень сложно прожить, особенно, в нашем возрасте.

Жора глубоко вдохнул воздух и произнёс фразу, к которой готовился на протяжении всего полёта в самолёте, произнёс решительно, с разгона, закрыв глаза, как прыгают в холодную воду:

— Потому что я не могу жить без тебя!

Наступила тишина. Он с опаской открыл глаза: Тэза стояла, прислонившись к шкафу. Молчала. Тогда он выдохнул ещё одну фразу:

— Я всю жизнь люблю тебя.

И она ответила:

— Я знаю.

Он оторопел:

— Знаешь?!

— Да. Давно знаю.

— Но я же никогда… Я так скрывал это.

Она улыбнулась.

— От женщины можно скрыть, что ты её не любишь, можно обманывать, притворяться, и то — недолго. Но если любишь, этого скрыть нельзя… Я сердцем чувствовала… И Лёша это знал.

Жора вскочил со стула.

— Лёша знал?! — Он был потрясён.

— Да. Давно знал. Он очень жалел тебя и даже завещал мне… Впрочем, об этом потом. — Она подошла, положила руки ему на плечи. — Мне очень одиноко, Жора. Я осталась одна, совсем одна… Я так тебе рада! — Обняла его, прижалась. А он напрягся и застыл, замер, боясь пошевельнуться и спугнуть этот миг, когда впервые ощутил, что такое счастье.

Вот и подошло к концу моё повествование. Конечно, мне грустно расставаться со своими героями — я их всех полюбил и очень тревожусь, отпуская одних в грядущую жизнь. Ведь им сейчас нелегко: даже дерево, пересаженное в другую почву, долго болеет и не плодоносит. А у них корни намного глубже, они проросли сквозь прошлое, сквозь воспоминания, сквозь могилы родных и близких.

Новое время спикировало на нас и перетрясло жизни не только моих героев, но и миллионов граждан бывшего Советского Союза, ощутивших себя эмигрантами в собственных странах. Но мы не можем остановить или изменить это время — мы должны научиться существовать в нём и быть счастливыми.

Позади нас — прожитая жизнь, впереди — предстоящая. Мы зажаты двумя нашими жизнями, как бутерброд, который бессовестные и бездушные норовят непременно укусить. Но не станем растрачивать себя на гнев и озлобление, нам нельзя терять время — вперёд и только вперёд, сохраняя дарованные нам Богом чувства юмора и великодушия! И будем жить, и постараемся быть счастливыми, и не перестанем надеяться, что наступит, наконец, мир и благополучие на этом воспетом и проклятом, пропитанном кровью и потом, исхлёстанном угрозами и убаюканном молитвами, на этом нашем маленьком Земном Шарике, который катится по бесконечным дорогам Вселенной, подпрыгивая на ухабах и перетряхивая наши судьбы!