Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вечером я как раз пил чай у себя во флигеле, когда услышал, как вернулся мистер Паркер, и потому вышел на улицу его встретить. В кузове грузовика у него было около пятидесяти подержанных нефтяных бочек.
— Обалдеть великолепно работают они на этой фабрике, — сказал он, спускаясь из кабины. — Прямо как часы.
— Я так и думал, что на вас произведет впечатление, — ответил я.
— Суют эти старые битые бочки в один конец, а когда те вылезают из другого — так полностью восстановлены. Как новые лампы на старые[5].
— Ага, наверное.
— Мне сказали, что возьмут все, что я им привезу, — продолжал он. — Вот я и мотаюсь по всей округе, за бочками гоняюсь.
Казалось, настроение у него хорошее, поэтому я сказал:
— В сарае одна полностью обновленная лодка, ждет вашей инспекции.
— Это хорошо, — ответил он.
— А остальные на разных стадиях завершения.
— Ну, — сказал он. — Прямо сейчас у меня нет времени на них смотреть, если не возражаете. Я с ног валюсь — со всеми этими бочками.
— Ой… ну да.
— Поэтому вы уж сами с ними разберитесь.
— Ну ладно.
— Лишь бы покраска к Рождеству закончилась — вот что самое главное.
— Ну да.
Меня несколько разочаровало, что мистер Паркер не захотел инспектировать произведение моих рук, но понять его я мог. Прошел миг, и я заговорил снова.
— Э… вообще-то я хотел с вами потолковать еще об одном деле.
— Вот как?
— Я просто в последнее время по многу часов трачу на лодки.
— Видимо, так оно и есть, да, — согласился он.
— И… ну, я хотел спросить, не дадите ли вы мне денег.
Вечер стоял темный, но темный недостаточно, чтобы скрыть удивление, нарисовавшееся на лице мистера Паркера.
— Денег? — спросил он.
— Да.
— Зачем?
— Чтоб я мог с долгами расплатиться.
— А, — сказал он. — Понимаю.
— Обычно я бы не просил, — пояснил я. — Но штука в том, что я должен Брайану Уэббу, и у меня к тому же кредит во «Вьючной лошади», счет у Кеннета Тёрнера и еще один — у мистера Ходжа. Ах да, и один у Дикина.
— Ну, насчет этого последнего я б не слишком беспокоился, — сказал мистер Паркер.
— Да, наверное, нет.
— Снова вложите в дело.
— Ладно, — сказал я. — Только я недолго еще так протяну. Я привык, чтоб у меня немного налички всегда с собой было.
— Вы, значит, на мели, нет?
— Практически да.
Мистер Паркер постоял, глядя в землю, словно бы итожа беседу, которая у нас только что состоялась. Затем перевел взгляд на большой сарай, посмотрел в небо и снова на землю. Наконец он заговорил.
— Что ж, — сказал он. — Наверно, мне вам лучше бы что-то дать, чтоб перебились.
Он сунул руку в задний карман и извлек сверток двадцатифунтовых банкнот. Затем медленно отделил одну и вручил мне, положив прямо в протянутую ладонь. За ней последовала вторая купюра. Затем третья. Все это совершалось в молчании, но я ощущал, что у мистера Паркера процедура вызывает некоторое беспокойство. Тем не менее я не убирал руку, и он продолжал выкладывать мне в ладонь купюру за купюрой, пока не набралось сто фунтов.
Затем он остановился.
— Спасибо, — сказал я.
— Все покрывает? — спросил он.
— Угу, — ответил я. — В самый раз.
Он пересчитал остаток денег и вернул пачку в задний карман, после чего вновь глянул на меня.
— Кстати, — сказал он. — На фабрике, похоже, о вас никто не слыхал.
— Вот как?
— Боюсь, что нет. Я поспрашивал у пары человек там, но ни один так и не сообразил, кто вы такой.
— Ну, я ж там всего несколько месяцев проработал, — сказал я. — Наверняка они меня просто забыли.
— Да, — ответил он. — На то и похоже.
11
«Вьючная лошадь» попала во второй тур Межпабной лиги дротиков. Такой новостью меня приветствовали в следующий мой приход, и в общем и целом казалось, будто все согласны с тем, что я сыграл ценную роль в кампании.
— Мы б не разбили «Золотого льва» без вашей помощи, — сказал Тони, нацеживая мне пинту «Экса». — В команду мы вас вернем, как только место появится.
— Спасибо, — сказал я.
— Только ходите постоянно, и вас в конце неизбежно выберут.
Быстрый взгляд на расписание матчей сообщил мне, что через десять дней нам опять предстоит выступать против «Поденщика». Именно эту игру я был полон решимости не пропустить, поэтому тщательно запомнил дату. Затем взял свою пинту и пошел тренироваться с остальными.
Несмотря на заверения Тони, я все равно себя чувствовал во «Вьючной лошади» немножко чужаком, меня приняли не вполне. Отчасти так происходило в связи с тем, что мне всегда нужно было уходить до закрытия, чтобы лечь спать в какое-то разумное время. В результате я никогда не участвовал в «неурочном» питии с Брайаном и всеми остальными. Не засиживался там допоздна только я, и меня не покидала мысль, что я что-то пропускаю. Все они держались вполне дружелюбно, но я совсем не был уверен, что они действительно «друзья».
То же относилось и к старому мистеру Пиктоллу, с которым я проводил больше времени, чем с кем бы то ни было. Мой раннеутренний компаньон ездил со мной по многу часов, однако у меня не было ни малейшего понятия, нравится ему мое общество или нет. У нас с ним сложилась хорошая бригада, в этом-то сомнений не было, но если я допускал ошибку — например, сворачивал куда-то не туда, — он на меня рявкал и обзывал чертовым дурнем. Иногда мне становилось интересно, не разочаровываю ли я его по-крупному.
Вместе с тем доставка молока проходила без сучка без задоринки. Мы каждый день срезали путь через «Обрыв Долгого хребта», забирая пустую молочную бутылку с обочины и заменяя ее на полную. Иногда краем глаза примечали старого приятеля мистера Пиктолла среди рождественских елок, и он нам махал. Затем проходило еще несколько дней, когда мы его не видели.
Еще один визит мы наносили в отдельно стоявший домик в Уэйнзкилле. То был «особый заказ», только по пятницам, на одну бутылку гомогенизированного молока. Участок лежал слегка вдали от дороги, в конце дорожки, посыпанной шлаком, и мне он понравился с первого взгляда. Кто
