Колпаков вскочил.

— Ударить собираешься? — хмыкнул Гончаров. — И здесь ты преуспел: институт кишит слухами про кулачные подвиги «сенсея». Но за все это степени не присуждают.

Колпаков снова опустился на жесткий неудобный стул.

— А нужна моя товарищеская помощь — пожалуйста. Включай установку, остаемся после работы, едем ко мне считать, обсудим любой вопрос — все что угодно. Но, — Гончаров излюбленным жестом уставил в собеседника палец, — но без дураков, шутов и фокусников. У меня не столь известное имя, но я им дорожу.

— Ясно, — холодно сказал Колпаков. — Спасибо за отзывчивость.

Когда он пересказал разговор Писаревскому, тот опять благодушно посмеялся.

— Поработай немного над устранением замечаний, чтобы не упрекнули, будто не прислушиваешься, выжди пару месяцев, обзаведись справкой об использовании результатов исследования на крупном производстве. Что получается? С одной стороны, трудолюбие, послушание, внедрение в практику, с другой — придирки, академические амбиции, излишнее теоретизирование, отрыв от реальности.

Писаревский сиял, от оживления чуть перебирая ногами, как боксер в предвкушении выигрышного боя.

— Такова будет объективная картинка конфликта, и мотивы без труда определятся: борьба старого, рутинного с новым, прогрессивным. Кого поддержит партком, ректорат, на чьей стороне окажется общественное мнение, даже если его специально не подготавливать?

Да, в этой сфере он был непревзойденным мастером!

— Мне вовсе не хочется начинать научную карьеру с разбирательств в общественных организациях.

— Гончаров с Дроновым — умные люди, они никогда не пойдут на конфликт, поверь моему опыту. И потом, какой же ты боец, если избегаешь схватки?

Толстяк похлопал Геннадия по плечу, попросил принять в секцию «одного хорошенького паренька», призвал не расстраиваться и не делать глупостей. Под глупостями он имел в виду оставление поста председателя федерации: возможности Колпакова гений интриги умело использовал в своих сложных взаиморасчетах с окружающими.

Колпаков считал себя самостоятельным человеком, но мнения окружающих, тем более близких людей, оказывали на него влияние. И он решил остаться.

«Если не выгонят с треском, — подумал он. — Гришка, подонок, на всех углах трубит про несправедливость: рядовых тренеров, мол, дисквалифицировали, а председатель процветает, хотя тоже грешен…»

Ближайшее заседание федерации посвящалось нарушениям правил тренировок по карате. С сообщением выступал Крылов.

— В последнее время установлены случаи незаконного обогащения отдельных лиц, использующих интерес к новому виду спорта.

Колпаков напрягся. Впрочем, внешне это никак не проявлялось: он умел великолепно владеть собой.

— Некоторые «тренеры», — интонацией капитан выделил кавычки, — получали до нескольких тысяч рублей в месяц.

Присутствующие ахнули. Колпакову стало спокойней — на фоне подобных масштабов он неразличим. Кто же ухитрялся так дурить простаков?

— К ним предъявлены судебные иски о взыскании незаконно полученных сумм в доход государства, приняты меры общественного воздействия, двух инструкторов дисквалифицировали. Но корысть — только одна сторона медали.

Крылов поставил на полированный стол раздутый, тяжело звякнувший портфель, откинул крышку и начал выкладывать предметы, знакомые присутствующим в основном по картинкам. Разнообразные нунчаки: из дерева, гетинакса, пластмассы, на короткой цепочке, отрезке ремешка, шарнире…

Короткие заостренные, иезуитского вида метательные палочки…

Блестящую полированной сталью когтей «тигровую лапу»…

Грубые ножи с веревочными стабилизаторами…

— За незаконное изготовление и ношение холодного оружия привлечены к ответственности четверо, изъято более двадцати единиц подобных штук. — Крылов прихлопнул горку зловещих, каких-то чуждых здесь предметов. — Осужденный год назад Слямим за отдельную плату обучал метанию ножей. Известный вам Габаев пытался создать для себя отряд телохранителей и по ночам учил их смертельным ударам…

«Так вот чем он занимался на поздних тренировках! Ну и гад», — зло подумал Колпаков.

— В городе участились случаи хулиганских нападений с целью отработки приемов карате…

— Так нельзя, — с места сказал Окладов, глаза его яростно блестели. — Если хулиган ударил кого-то ногой, то при чем здесь карате? Разве раньше подобного не случалось? Настоящий спортсмен никогда не поднимет руку на слабого!

— А ногу поднимают, — с обычной суровостью пробасил Литинский. — Раз запреты сняты — бей чем и куда хочешь? Чего церемониться? Вот и бьют.

— Хулиганы были всегда!

— Верно. А теперь они получили пример для подражания. Бух ногой в живот, без всякой техники, а результат — смертельная травма!

Окладов собирался возражать, но Колпаков попросил не перебивать и предложил оперуполномоченному продолжать выступление.

— Таким образом, развитие карате отрицательно отразилось на состоянии законности в городе.

Крылов сложил экспонаты в портфель и оглядел присутствующих, как бы раздумывая, говорить что-то еще или нет.

— Вывод? — громыхнул Литинский.

— Мы считаем целесообразным прекратить популяризацию этого вида, резко ограничить число секций…

Окладов скривился как от зубной боли.

— В настоящее время рассматривается проект закона об ответственности за нарушение правил обучения карате.

— Но поймите, нельзя из-за нескольких случаев перечеркивать полезнейшее дело, — взволнованно заговорил Окладов. Страдальческая гримаса не покидала его лица. — Это совершеннейшая система физического и духовного развития! Ее надо окультурить, привить к нашим условиям! Изучать с детского сада, потом в школе…

— Прекраснодушная близорукость, — раздраженно ответил Крылов и сел.

— Может быть, Николай, ты предложишь раскармливать молодых людей до ста пятидесяти килограммов и выпускать в круг — кто кого вытеснит за черту? Ведь борьба сумо, по-твоему, тоже полезна, — вмешался Серебренников.

— Это другое… Но карате… Развитие тела, познание себя, воспитание воли… — Окладов мучился от непонимания окружающих.

— Убежденность, конечно, хорошее качество, — продолжил Серебренников. — Но нас тревожит, что комсомольцы, да и несоюзная молодежь пытаются часами просиживать в трансе, добиваясь какого-то «просветления»… — Голос Владимира стал жестким. — Нас тревожит, что они одурманиваются всякой мистической чепухой, читают кустарно размноженные трактаты по даосизму, дзен-буддизму и еще черт знает чему.

— Кстати, незаконное использование множительной и копировальной техники является правонарушением, — дал справку Крылов.

— И мы будем решительно бороться со всем этим. — Серебренников резко взмахнул рукой. — Позиция городского комитета комсомола — карате в наших условиях приносит вред!