Вот, собственно, и всё.

Чудовищное напряжение схлынуло, унося с собой ярость, ненависть, злость и боль. Ничего не осталось, ни чувств, ни эмоций, одна пустота…

С грохотом распахнулась дверь, в королевскую опочивальню ворвались стражники. Чужие руки схватили меня, скрутили и оттащили от короля. А тот уже злобным голосом отдавал приказы:

– В королевские казематы её! И погромщиков в казематы! Всех в казематы! Начальника стражи ко мне! Что у вас тут, чёрт подери, творится?

Запястья обожгло холодом наручников, но мне было всё равно.

Рониура больше нет, а значит, какая разница, что со мной теперь будет.

Камера, в которую меня бросили, была точной копией той, в которой я оказалась совсем недавно. Ни окон, ни дверей, нары, дырка в полу, низкий закопченный потолок, от стены до стены три шага.

Может, в казематах все камеры такие, а может, я попала именно в ту, где умерла старуха.

Только на этот раз я не думала, как отсюда выбраться. Я вообще ни о чём не думала, отрешенно слонялась из угла в угол. Как будто я выплеснула все чувства и эмоции, выжала себя до капельки. И больше ничего не осталось. Ни гнева, ни боли, ни тоски. Даже собственное тело казалось чужим, незнакомым, каким-то посторонним.

Не знаю, сколько времени так прошло…

Принесли обед, невкусный и пресный. Или это был ужин?

Я слегка поковыряла его ложкой и отодвинула. Есть не хотелось.

Интересно, меня сразу казнят или так и оставят гнить в камере до конца моих дней?

Лучше бы первое. Но и второе меня не слишком пугало. Сейчас меня уже вообще нельзя было ничем испугать. Потому что самое страшное уже случилось.

Посреди моей крошечной камеры зажёгся портал, заняв собой почти все свободное место. Я села на нары. Возможно, сейчас решится моя судьба. Скорее бы…

Из портала вышел тот, кого я совсем не ожидала увидеть, королевский дознаватель Салахандер. Значит, расследовать мои преступления поручили ему? Что ж, это будет совсем простое дело. Меня даже ловить не надо.

– Вы будете вести следствие? – вяло поинтересовалась я.

– Следствие? – он, кажется, удивился. – Никакого следствия не будет. И суда тоже. Сразу приговор. Вы что натворили?

Кажется, вся эта история произвела на него сильное впечатление. Вот уж не ожидала…

Я пожала плечами. Ну, натворила – с кем не бывает.

– Вы понимаете, что напали на короля? Вас ждёт смертная казнь!

А вот и хорошие новости подъехали!

– Отлично, меня это вполне устраивает, – сказала я бесцветным голосом.

Дознаватель выругался, шагнул ко мне и хорошенько встряхнул за плечи.

– Придите в себя! Устраивает её… Есть хоть что-то, чем вы можете оправдать свой поступок? Временное помутнение рассудка, например?

Я посмотрела на дознавателя. Он что, на моей стороне? Неужели в душе королевского крючкотвора нашлось место жалости?

– Нет, никакого помутнения, – проговорила я равнодушно. – Я сделала то, что хотела. Правда, не до конца. Не убила короля.

– Зачем вам потребовалось его убивать?

– Магистр Рониур погиб.

Я произнесла это вслух, и сама удивилась, как странно это прозвучало. Рониур должен быть живым. Просто обязан. И все эти жуткие слова: «умер», «погиб» ему совершенно не идут.

– Соболезную, – тихо сказал дознаватель. – Но при чем тут король? Боевые маги иногда гибнут на войне…

– Король подстроил это нарочно. Он хотел, чтобы я была его любовницей. Магистр Рониур женился на мне, чтобы оградить от домогательств короля. Но король не успокоился, отправил Рониура на войну, шантажировал меня, требовал… сами знаете чего. Я отказалась. Он сказал, что я упустила шанс спасти мужа. И почти сразу Рониур погиб.

Я не понимала, какого чёрта рассказываю обо всём дознавателю. На его помощь я не рассчитывала, а сочувствие мне было без надобности. Впрочем, он же дознаватель, это его работа – развязывать языки подозреваемым.

Салахандер молча сел рядом.

– Ну, и что вы с этим сделаете? – без особого интереса спросила я. – Обвините в чём-нибудь короля? Он ведь тут главный, и ему всё можно.

Дознаватель повернул голову и внимательно посмотрел на меня. А потом спросил то, чего я совсем не ожидала:

– Так почему же вы его не убили?

Хороший вопрос.

– Не смогла.

Мы помолчали. Странное чувство. Мне сейчас казалось, что дознаватель меня понимает. Может быть, лучше, чем вообще кто-нибудь в этом мире. Да наверняка лучше. Рониура ведь больше нет.

Наконец Салахандер поднялся.

– Мне пора, – мрачно сказал он.

– Идите, – кивнула я. И добавила: – Да вы не переживайте. Казнят так казнят. Может, и к лучшему. Вы всё равно ничем не сможете помочь.

– Не смогу.

– Ну вот. Значит, забудьте.

Он уже собирался открыть портал, когда я вдруг спросила:

– А что с Рыжиком?

Дознаватель остановился. Но поворачиваться не спешил. Я так и продолжала говорить ему в затылок:

– Кто будет его кормить? Эрмилина могла бы. Он к ней хорошо относится и…

Салахандер наконец повернулся.

– Я не хотел говорить…

Сердце упало куда-то в бездну.

– Гаяру удалось выбраться из академии. Он пришел к стенам королевского дворца. Расплавил железные ворота, проник внутрь. В общем, все, что вы не разгромили на первом этаже, он спалил. И перешел на второй…

Я слушала не дыша.

– Гаяры сильны… А этот еще был и зол как черт. Королевская стража едва справилась. Но… его больше нет.

Спасительное безразличие раскололось вдребезги. Я закрыла лицо руками и беззвучно зарыдала.

Я приношу смерть всем, кого люблю.

Салахандер давно ушёл, а я все плакала, но легче не становилось. Осознание того, что Рониура больше нет, наконец нагнало меня, обрушилось всей своей безысходностью и почти раздавило. Слез уже не осталось. Лишь мучительное отчаяние жгло изнутри, рвало душу на части, заставляя корчиться от невыносимой боли и чувства вины.

Совсем обессилев, я свернулась калачиком на стылых нарах и прикрыла глаза. Тотчас же меня утянуло во тьму. И пока я в неё падала, в голове промелькнула мысль: тёмному магу не терпится со мной пообщаться.

На этот раз он не стал заморачиваться созданием пейзажей, закусок и выпивки. Я так и осталась в камере. Просто напротив появился мужской силуэт.

Тёмный маг был недоволен.

Я чувствовала его недовольство кожей. Может, он решил меня убить, как тогда старуху? Было бы очень кстати: королю не удастся насладиться зрелищем моей казни.