Это открытие потрясло Дженис, когда Питер оттащил ее в тень и нежно поцеловал в губы. Вряд ли кто-нибудь их заметил. Изрядное количество выпитого пива и вина взвинтило веселье общества, и те, кто не прятался подобно им по укромным уголкам в поисках уединения, носились по залу в головокружительном вихре танца. Здесь на них никто не обращал внимания, и Дженис не стала возражать, когда Питер прижал ее крепче, так что она почувствовала его желание даже через спасительный слой своих нижних юбок. Она задрожала, понимая, что эта дрожь — признак не столько страха, сколько возбуждения.

— Дети ушли спать. А когда мы сможем последовать их примеру? — хрипло проговорил он возле ее уха.

— Питер, нам надо поговорить.

Она попыталась выставить между ними руки, чтобы отстранить его, но лишь ухватилась пальцами за его рубашку. Сюртук и жилет он снял намного раньше из-за жары.

— Разговор — это не решение. Мы муж и жена, Дженни. Пора уже начинать вести себя сообразно с этим. Мне кажется, ты больше не боишься меня, верно?

Она жутко боялась его, но не в том смысле, какой он имел в виду. Она боялась собственной беспомощности. Она боялась того, что он мог и хотел сделать с ее жизнью и с ее будущим. Но то, что он хотел сделать с ее телом, больше не пугало Дженис, она сама жаждала остаться наедине с мужем и убедиться в том, что он ее хочет. Но все эти желания были не настолько сильны, чтобы подавить другие ее страхи.

— Но ты же хочешь бросить меня, — слабо возразила Дженис.

— Я вернусь за тобой.

Он решительно схватил ее за талию и потащил к двери конюшни.

— Я не могу быть уверена в этом. Питер, это неприлично!

Дженис отчаянно пыталась вырваться, пока он, уворачиваясь от компании хохочущих гостей, тащил ее в темноту.

— А прилично будет, если я овладею тобой вон в том стогу сена? Но именно это и произойдет, если мы не уйдем отсюда. Я дал тебе время, Дженис. Неужели я тебе все еще противен?

Потрясенная этим вопросом, Дженис позволила Питеру вытащить ее во двор, а там остановилась и взглянула ему в лицо. Хорошо знакомые ей красивые черты были сейчас в тени, но она все же заметила в них боль. Нежно дотронувшись до его щеки, она проговорила:

— Противен? Как ты можешь такое спрашивать?

— А что мне еще думать, когда моя жена каждый раз убегает от меня. Возможно, нам надо поговорить. Ты должна рассказать мне, что у тебя произошло с тем первым мужчиной. Он сделал тебе больно, Дженис? В этом все дело? Или только во мне?

— Нет, не в тебе, а в нас обоих. Мы с тобой все делаем не так, и у нас ничего не получится. Ты бросишь меня, а я не смогу еще раз пережить все это. Понимаешь, не смогу! Уезжай, покупай свою дурацкую гору, но меня не трогай! Так будет лучше, вот увидишь.

Дженис приподняла юбки и попыталась вырваться из его крепких рук. От ее же собственных слов страхи в ее душе переросли в панику. Пережить то, что уже когда-то было с ней? Нет, только не это! Питер уедет на Запад, и она его никогда больше не увидит. Ведь она дала себе зарок никогда не попадать в такую жуткую ситуацию — остаться беременной и брошенной без гроша. Никогда!

В этот момент из кустов возникла высокая тень, и Дженис вскрикнула от неожиданности. Фигура шагнула к ним, став угрожающе близкой, и Питер отодвинул Дженис себе за спину.

— Послушай, сынок, мне кажется, леди хочет уйти. Советую тебе отпустить ее.

— Кто ты такой и какого черта ты указываешь, что мне делать с моей женой?

Дженис услышала в тоне Питера удивление. Она и сама удивилась бы не меньше, если бы нахлынувший уже страх не сковал все ее мысли и чувства. Что делать — бежать за помощью или бежать от себя самой?

— Говорю последний раз, сэр, отпустите леди!

Незнакомец, наверное, был пьян. Дженис стала кричать и заметила Тайлера и Мануэля, вынырнувших из тьмы. Теперь ее единственной задачей было как можно быстрее увести мужа подальше. Питер будет в порядке, а вот она нет, если позволит ему действовать так, как он хочет.

Питер отпустил ее руку и тут же замахнулся на незнакомца. Все произошло пугающе быстро, и Дженис съежилась, услышав, как они столкнулись.

Тайлер вскрикнул и помчался к ним. Незнакомец отреагировал с той же жестокой силой, влепив Питеру мощный удар снизу. Тот зашатался, но не упал. Дженис в ужасе попятилась. Они дрались абсолютно безо всякой причины! Из-за ничего! Из-за нее мужчины, конечно, не стали бы драться.

Тайлер схватил незнакомца за шиворот и попытался развернуть его к себе. Мужчина дал ему локтем под дых и снова бросился на Питера. Питер увернулся и двинул кулаком в челюсть противнику, но едва задел его.

Из конюшни на шум выбегали другие мужчины и тут же вступали в драку. Вряд ли в темноте они понимали, кто и почему дерется. Мануэль отпихнул кого-то в сторону, получив за труды кулаком в лицо. Еще кто-то попытался оттащить от незнакомца Питера, и он начал отбиваться на два фронта. Незнакомец развернулся и натолкнулся на Тайлера, когда тот пытался отплатить за полученный удар. Мелкая потасовка быстро перерастала в массовую битву.

Пораженная Дженис отошла в сторону. Ее всю трясло, но она не могла четко определить причину своего страха. Она боялась за Питера, но он, казалось, совсем не волновался за жену. Дженис считала его джентльменом, не способным на подобную бессмысленную жестокость, но его кулаки летали быстрее и били сильнее, чем чьи-то еще. Надо было что-то сделать, как-то прекратить эту драку, но подспудный порыв толкал ее бежать со всех ног и прятаться.

К месту сражения зашагал отряд женщин под предводительством Эви, в руках у женщин были ведра с холодной водой из лошадиных корыт. Завидев их, Дженис припустила к дому, оставляя поле боя более стойким воинам.

В душе она понимала, что это начало конца. Оставалось только надеяться, что Питер с ней согласится.

Питер заметил, когда убежала Дженис. Отвлекшись, он не увидел нацеленного на него удара и через секунду оказался на земле. Но кулак не мог сделать больнее, чем это сделало бегство жены.

Эви со своим «водяным» батальоном вступила в круг дерущихся, и Питер откатился с линии сражения. Он был весь в пыли и не испытывал желания попасть под воду, чтобы пыль превратилась в грязь. Та, к кому он испытывал желание, уже перебежала лужайку и исчезла в доме.

Питер выругался. Какого черта он связался с этим придурком? Конечно, во всем виновато его собственное подавляемое раздражение. А почему полез незнакомец? Питер оглянулся, но не мог отсюда сказать, кто из этих облепленных грязью воинов его противник. Теперь его не найдешь. Надо идти к Дженис, пока она не отгородилась от него окончательно.

И что же, интересно, он опять сделал не так? Господи Боже, ведь она все-таки его жена! Может быть, в тот первый раз он немного грубовато обошелся с ней, но с тех пор чего он только не делал, чтобы загладить свою вину и произвести хорошее впечатление! Уж не собирается ли она отказывать ему вечно? Но он не располагает вечностью. У него в распоряжении есть только одна, сегодняшняя, ночь, а завтра он уедет — быть может, на несколько месяцев. Нет, он не может ждать несколько месяцев!