Стул с грохотом упал позади стола. Лица Агента Вова все еще не видел, зато видел его руки. Крепкие, готовые вцепиться ему в горло.

Вова ссутулился.

— Простите, — пролепетал он. — Я не думал… Она сказала…

— Она? — Агент рассмеялся. — Нет, я не о девчонке говорю. Хотя с ней ты тоже зря связался.

Вова опешил:

— А о ком?

— Он еще спрашивает. По-моему, его пора просветить, ребята.

— Пора, — кивнул полосатый и передвинул лампу на середину стола так, чтобы она осветила стоящего человека. Тот подался вперед, чтобы Вове было лучше видно.

Вова с трепетом взглянул в лицо великому человеку. И стал похож на вытащенную из воды рыбу, с выпученными глазами и отвисшей челюстью.

Над столом нависал его непутевый двоюродный брат Дима Барсуков.

Правда, непутевого в Диме больше ничего не было. Сталь в глазах, металл в голосе, бритва вместо языка — если бы Вова был поэтом, эти избитые образы непременно пришли бы ему в голову. Но Вова поэтом не был и потому пробормотал:

— Ни фига себе…

Дима усмехнулся и, обойдя стол, присел на край. Он с презрением смотрел на Вову, который под его взглядом чувствовал себя ничтожной букашечкой.

— Что ты тут делаешь? — пробормотал Вова, пытаясь вернуть себе остатки достоинства.

— С тобой разговариваю, — скучно ответил Дима. — Как с главным по району.

— Но как же это… — Вова усиленно думал, но единственным результатом мыслительного процесса стали вздувшиеся вены на лбу. Дима — это Агент, Агент — это Дима. Значит, Дима не лопух, а пахан. А он, Вова, лопух. Или нет?

— Очень просто, мой дорогой братишка. — Дима наклонился вперед, и на Вову отчетливо пахнуло каким-то алкоголем. Наверняка дорогущим, потому что Вова, близко знакомый лишь с демократичными пивом и водкой, не мог понять, чем конкретно пахнет. — Того Димы, которого ты знаешь, нет. Это фикция. Картинка. Ясно?

Вова кивнул. Запах убеждал сильнее всяких слов. Тот Дима, маменькин сынок и слизняк, никогда ничего крепче чая не пил.

— И вот что я тебе скажу. — Дима встал, прошелся по комнате. Темный и полосатый не спускали с Вовы глаз. — Ты сильно ошибся, когда полез ко мне и моим клиентам.

Вова заерзал:

— Да разве я знал… Я бы никогда… Да ты чё…

— Молчать! — рявкнул Агент. — Я здесь говорю. А ты слушаешь и запоминаешь. Чтоб на глаза мне больше не попадался, бандит недоделанный. Усек?

Вова заклацал зубами.

— Будешь у меня под ногами путаться… — Агент пошел на Вову.

Несколько секунд Вова в ужасе смотрел на приближающуюся к нему свирепую физиономию, но потом сработал инстинкт самосохранения. Он вскочил, опрокинул стул, рванул к выходу, моля всех богов, чтобы квадратный охранник его не задержал.

Боги помогли — охранник только в сторонку шагнул, когда Вова ошпаренным котом вылетел в коридор. Где выход, он не помнил и спрашивать не хотел. Он был готов бежать куда угодно, лишь бы подальше от этих страшных людей…

Такого успеха не ожидал никто. Враг был без труда повержен и посрамлен, а ведь случись что-нибудь, последствия были бы страшными. К примеру, оплошал бы главный исполнитель, и Вова сразу догадался бы, что его разыгрывают…

— Не догадался бы, — авторитетно заявил Дима. — Вова дурак.

Он раскинулся на стуле, положил обе ноги на стол.

— Вы молодец, Дмитрий Евгеньевич. — Денис полез через стол жать ему руки. — Блестяще справились.

Дима презрительно усмехнулся и щелчком смахнул невидимую пылинку с рукава.

— А что, у вас были сомнения?

— Кто знает, как могло бы получиться, — дипломатично ответил Денис. — А теперь домой пора.

— Может, отметим? — предложил Дима. — По-моему, мы заслужили!

Антонио полез в карман полосатого пиджака и достал непочатую бутылку виски.

— Разве что чуть-чуть, — предупредил Денис.

Через десять минут Дима с видимым сожалением вылил последние капли в свой стакан.

— Все, — еле выговорил он. — Жаль.

— Домой, — жестко сказал Денис. — Больше ничего нет.

Дима кивнул без особого энтузиазма и встал, с подозрительной цепкостью держась за край стола. Денис и Антонио обменялись обеспокоенными взглядами. Наконец Дима нашел в себе силы расстаться со столом, шагнул в сторону и тут же потерял равновесие. Зашатался, замахал руками, но выпрямился и устоял на ногах.

— Домой так домой, — сказал он и бодро, почти по прямой, зашагал к двери.

Но по коридорам пришлось вести его под руки. Димины ноги, хоть и заплетались, обрели необычайную резвость и норовили завести его не туда. Язык Димы тоже находился под магическим влиянием виски и молол без остановки. Выйти из роли оказалось сложнее, чем войти в нее.

— Куда вы меня тащите? Я не понял, куда вы меня тащите… (Денису.) Да, спасибо. Иду. (Охраннику у двери.) Ты кто такой? Я вас тут всех построю! (Антонио.) У меня хорошо получается?

Денис и Антонио с мрачными лицами вели Диму к выходу. Так муравей сосредоточенно тащит дневную добычу в муравейник, с той разницей, что добыча муравья вряд ли вырывается, качает права и горланит хиты «Ласкового мая».

Дима как раз дошел до конца «Розового вечера», когда они ввалились в главный зал. На улице уже достаточно стемнело, в клубе было полно людей. Почти все столики заняли парочки и компании, барную стойку оккупировали одиночки, а на танцполе крутились хорошенькие девчонки. «Звездная лиса» поигрывала блестящим мехом дискотечных огней и разливала по бокалам будоражащие кровь напитки.

Антонио и Денис ускорили шаг, но не тут-то было. Не успели они пройти и половины зала, Дима встал как вкопанный. Яд клубной жизни успешно завладел его одурманенной головой.

— Не хочу я домой. Всегда мечтал посидеть в ночном клубе. Давайте танцевать!

Его ноги изогнулись самым нелепым образом, носком правой туфли он принялся отстукивать музыкальный ритм.

— Уже первый час, — напомнил Денис.

Дима засмеялся:

— Вас ждет строгая мамочка? Я развлекаться хочу.

Он легко стряхнул с себя руки Дениса и Антонио и направился к танцполу. Походка его была нетверда, но на танцполе его появление приняли с восторгом. Под аплодисменты, которые были скорее видны, чем слышны, Дима завилял бедрами. Он раскинул руки в стороны и попеременно сгибал их, наслаждаясь процессом. То, что его танец существовал отдельно от музыки, Диму не беспокоило, как не беспокоило это девиц, которые взяли Диму в небольшой кружок.

Денис почесал в затылке.

— Что будем делать?

— Домой пойдем, — пожал плечами Антонио. — Я ему не нянька. У Алиски здесь спокойно, не обидят нашего малыша.