– Так вот почему кое-кто здесь так опекает ее.

Реми снова хохотнул.

– Лили и сама может о себе позаботиться. Все так носятся с ней совсем не из-за ее возраста.

– Из-за Джулиана? – уточнил Майкл, вспомнив свой первый день в Святилище. – Слушай, приятель, я этого не понимаю. Он падший ангел. С чего ему защищать Лили?

– Кто знает? – протянул Реми. – Все началось с самого первого дня ее охоты. Может, если бы не Анна, все было бы по-другому.

– Анна?

Реми взглянул на приоткрытую дверь и только потом продолжил:

– Анна была одной из нас. Прекрасный охотник и одна из самых прелестных девчонок в мире. Тебе бы она понравилась. – Лицо парня стало непривычно серьезным. – Она была совсем не похожа на Лили. Не пойми меня неправильно, Лили – это… хм, Лили – это Лили. Но Анна всегда улыбалась и вообще была такой девушкой, которую не страшно познакомить с мамой. Понимаешь, о чем я?

Майкл кивнул. Он не мог представить Лили даже на ужине в дорогом ресторане – что уж тут говорить о знакомстве с матерью, будь она жива.

– В общем, она сблизилась с Падшим. Никто не знал об этом, пока Люк их не застукал. Нат запретил ей видеться с ним, но… Анна во всем видела положительные стороны. Она жалела приспешников и одержимых. – Реми покачал головой. – В итоге падший ангел убил ее. Ужасным способом. Люк нашел ее тело вскоре после случившегося. Он расправился с негодяем, но гибель Анны сильно повлияла на него. Да и на всех нас.

– Боже… И как только Лили может доверять Джулиану после такого?

Реми ответил не сразу.

– Я не уверен, что она ему доверяет. Лили… терпит его присутствие. Не знаю, связывает ли их что-то большее.

– Люк, похоже, ненавидит Джулиана.

– Это из-за Анны. Люк был к ней неравнодушен. Мне кажется, он боится точно так же потерять и Лили. Она ему как сестра, так что он выходит из себя всякий раз, когда кто-то или что-то угрожает ей.

Губы Майкла дрогнули.

– Знаешь, самое странное, что Джулиан, по-моему, и пальцем не притронулся ни к кому из нефилимов, после того как начал преследовать Лили, – продолжал Реми. – Люк однажды встретился с ним. И я тоже. Он не стал сражаться с нами. А я знаю, он нас не боится.

Майкл откинулся набок в попытке расслабить мускулы.

– Может, он другой?

– Никому больше этого не говори, – тихо посоветовал Реми. – Здесь все рисуют в черно-белом цвете. Падшие – это зло. Без вопросов.

В полиции было точно так же. Ты либо нарушал закон, либо нет. Третьего не дано, но в этом мире, похоже, существовала огромная серая область. И Майкл не ощущал готовности вставать ни на одну из сторон.

– И ты так думаешь?

Реми улыбнулся.

– Между нами – Бог свидетель – я не знаю. Невозможно всегда ходить по прямой. Лично я считаю, что в этом мире нет даже двух абсолютно одинаковых вещей – взглянуть хотя бы на то, как мы начинали, в сравнении с тем, где мы есть сейчас.

– Что ты имеешь в виду?

– О, прости. Все время забываю, что ты не знаешь нашу историю. – Реми заправил в хвост выбившийся из-под резинки дред. – В двух словах: первые нефилимы, поселившиеся на земле, были не самыми приятными созданиями – не все, конечно, но многие. И они сильно отличались от нас. Первое поколение нефилимов сохранило часть ангельской силы, которую им передали отцы, ведь они пали после самого акта… зачатия.

– Погоди-ка, что? – Майкл потер виски. У него начиналась головная боль. Снова.

– Ангелы пали после соития. Возможно, оно и стало причиной их падения, но точно этого никто не знает. В любом случае их дети – самые первые нефилимы – родились, сохранив особый дар их отца. Помнишь, Ваал обжигал своим прикосновением? Другие могли вдохновлять или мучить. Обрушивать на землю потоки серы или волны огня. Однако нефилимы, зачатые после падения ангелов, являлись совершенно обычными нефилимами. Но первые нефилимы злоупотребляли своими дарами. Они были плохими людьми.

– Потоп, – пробормотал Майкл и кивнул в сторону Книги Еноха.

– Именно. – Реми пожал плечами. – Так что мы не всегда были хорошими. Как можно говорить, что все Падшие плохие? Есть вероятность, что некоторые из них уже изменились. Никто не знает наверняка. Но большинство нефилимов полагает, что риск проверить слишком велик.

– А остался хоть кто-то из первых нефилимов?

Реми едва заметно улыбнулся.

– Их очень мало. Некоторые полагают, что перворожденные Нефилимы до сих пор время от времени дают о себе знать.

– Черт. Да ладно? И что, они прямо сегодня бегают повсюду и хвастают своими ангельскими силами?

Реми рассмеялся.

– Ага. Это слухи, конечно, но, знаешь ли, все возможно.

– И эти нефилимы плохие?

– Приятель, у нас свобода воли. Никто не рождается плохим или хорошим. – Парень сделал паузу и возвел глаза к небу. – Но ты только представь, что случится, если Падшие схватят перворожденного нефилима и переманят на свою сторону. Мы будем бессильны против его ангельского дара.

Лили бросила Люка где-то между Джорджия-авеню и Нью-Гэмпшир-авеню. Как ни странно, это оказалось проще, чем она думала. Всего лишь кивнула на группу студенток, выходящих из бара, и этот ловелас не смог устоять.

Мужчины – будь они нефилимами или нет – до ужаса предсказуемы.

Ночь была на исходе, но Лили не устала. В голове роились мысли, от которых ей то и дело становилось не по себе. Вопрос Майкла задел девушку за живое, и она никак не могла выбросить его из головы.

То, что она подписала Контракт, не означало, что у нее не могло быть личной жизни. Мужчины-нефилимы прекрасно это доказывали. Они встречались с женщинами – и под словом «встречались» могли подразумеваться какие угодно отношения – и в целом вели нормальную жизнь. Контракт не запрещал заниматься сексом или вступать в связь с людьми. Просто с ним все становилось немного сложнее. Если бы Лили встретила подходящего нефилима, она даже могла бы выйти замуж. Хотя прежде этот вопрос никогда ее не волновал.

Когда-то она шпионила за людьми и другими нефилимами, которые выбрали обычную жизнь. Видела, как парочки вели себя, когда считали, что на них никто не смотрит. Она замечала все долгие, полные желания взгляды, нашептанные обещания и тайные улыбки. Порой от этих украденных мгновений она ощущала боль.

Одиночество смешивалось с желанием сблизиться, по-настоящему сблизиться с другим человеком – и это была не просто физическая потребность. Может, она хотела разделить с кем-то всю свою жизнь?

Об этом – обо всем этом – следовало забыть раз и навсегда. Она давно сделала свой выбор, и ничто не могло заставить ее изменить решение. Сама мысль казалась неправильной. Лили была охотником. Это не оставляло ей шансов обзавестись милым мужем, которому она шептала бы на ухо сладкую чепуху. Семья сделала бы ее слабой. Однажды она дрогнула бы и в конце концов перестала справляться с работой.