Также 27 октября был представлен проект В. Милютина и Ю. Ларина. Он был раскритикован представителями ФЗК, которые в свою очередь предложили схему регулирования хозяйства с опорой на ФЗК. Однако именно Ларину и Милютину как представителям правительства было поручено в трехдневный срок составить сводный проект с учетом двух других. Проект Милютина и Ларина был подготовлен к 1 ноября, в разгар конфликта по поводу Викжеля, который завершился отставкой Милютина в числе других правых большевиков, что ослабило значение его проекта.

Проект 1 ноября, по всей видимости, унаследовавший основные идеи раскритикованного 27 октября проекта Милютина и Ларина, увязывал рабочий контроль с «правильным проведением в жизнь общего хозяйственного плана…»[400] Этот план еще только предстояло вырабатывать Комитету народного хозяйства, который должен быть создан ВЦИКом и затем доформирован Учредительным собранием. Органы рабочего контроля по плану Милютина и Ларина должны были действовать под руководством этого комитета и заниматься вопросами, в основном касающимися рабочих. Причем в их решении рабочий комитет должен следовать указаниям профсоюзов. Ему надлежит создать контрольную комиссию, которая будет контролировать правильность снабжения предприятия и согласованность его деятельности с общим планом. Две трети комиссии должны составлять рабочие. Органы рабочего контроля должны нести ответственность перед государством за соблюдение трудовой дисциплины, правила которой издает Совет профсоюзов. Рабочие комитеты по проекту объединяются по производствам в секции рабочего контроля райсовета, которые уже могут регулировать производство, распределять сырье и заказы. Рабочие комитеты, обнаружив проблему или нарушение, должны обратиться в секцию райсовета, чтобы она принимала меры – вплоть до секвестра предприятия. Органы рабочего контроля предприятий должны были подчиняться Совету рабочего контроля, который являлся всего лишь отделом местного Совета профсоюзов. Проект предусматривал двухнедельное обжалование решений органов рабочего контроля в Совет и Комитет народного хозяйства. За нарушение декрета предусматривалось заключение до двух лет и штраф вплоть до конфискации. Такое же наказание грозило предпринимателям за несанкционированную остановку и сокращение производства, а рабочим – за самовольный захват предприятия.[401]

Проект Милютина и Ларина, унаследовав некоторые идеи ленинских тезисов, в принципе противостоял их основной идее создания органов с широкими полномочиями. Рабочему контролю отводилась очень скромная роль помощника структуры центрального управления экономикой, Советов и профсоюзов. Рабочие (фабрично-заводские) комитеты оказывались практически лишним звеном в системе государственного регулирования сверху, которая на местах должна была опираться на Советы и профсоюзы.

С альтернативным проектом 1 ноября выступил ЦС ФЗК.[402] Он не доверял правому большевику Милютину и надеялся на поддержку Ленина, который в это время ставил на революционную инициативу «снизу».

Однако главное внимание лидеры ФЗК уделили не рабочему контролю на местах, а регулированию всей экономики. ЦС ФЗК предлагал формировать Временный высший совет народного хозяйства (ВВСНХ) из представителей Советов, профсоюзов, ФЗК, предпринимателей, союзов инженеров, техников и других заинтересованных сторон. Отраслевые отделы ВВСНХ должны были формироваться из представителей фабрично-заводских контрольных комиссий, состоящих из рабочих. ВВСНХ должен был организовать местные СНХ. Ему должно было принадлежать право секвестра предприятий.[403]

Таким образом, проект ЦС ФЗК конкретизировал модель центрального регулирования в соответствии с обычными для 1917 г. демократическими принципами включения в очередной регулирующий орган множества представителей полезных для дела организаций. Противоречие с проектом Милютина и Ларина было не в этом, а в правах органов рабочего контроля, которые с точки зрения ЦС ФЗК должны быть значительно больше. Лидеры ФЗК считали, что нельзя было проводить закрытие и сокращение производства без согласия органов рабочего контроля, они могли бы определять себестоимость продукции, «вырабатывать формы и условия обмена между отдельными предприятиями»,[404] то есть принимать важнейшие управленческие решения.

Районные органы рабочего контроля в этой схеме создавались не столько для руководства ими, сколько для разрешения конфликтов, а всероссийский орган должен был вырабатывать инструкции.

Так, были выдвинуты две концепции рабочего контроля: «пассивная» и «активная». Первая делала рабочий контроль безвластным придатком центрального регулирования, Советов и профсоюзов, а вторая видела в нем структуру производственной демократии, участия в управлении под общим руководством центральных учреждений и пока вместе с предпринимателями постольку, поскольку они готовы сотрудничать.

Историк Д. Мандель, симпатизирующий левым коммунистам, так оценивает суть разногласий: «Главным вопросом, лежавшим в основе противостояния “товарищей справа” в отношении фабрично-заводских комитетов, были не предполагаемые анархистские тенденции последних, хотя в условиях кризиса и общего дефицита потенциал для конфликта между местными и общими интересами на самом деле присутствовал. Главным вопросом являлся социальный характер российской революции: “активный” контроль, защищавшийся фабрично-заводскими комитетами, означал радикальное ограничение прав частной собственности. Это было решительным шагом на пути к подавлению капитализма, даже если фабзавкомы не ставили себе целью немедленное введение социализма».[405] Стремясь защитить большевистских лидеров ФЗК от критики справа, канадский историк ставит их в противоречивое положение. Социализм вводить они не хотят, а капитализм подавляют. Итак, капитализм действовать не может, а социализм не вводится. «А упало, Б пропало – кто остался на трубе?» Разруха – ни капитализма, ни социализма. Понятно еще, когда эсеры считали социализацию земли началом перехода от капитализма к социализму. В целом капитализм ослабевал и ограничивался, но мог отработать свой потенциал в городе, где промышленность для социализма еще недостаточно развита. Но производить такой эксперимент в городе – подрывать капитализм, ничем его не заменяя, – невозможно при переходе к индустриальному обществу. Свято место пусто не бывает – либо капитализм, либо социализм, либо разруха, сменяющаяся господством бюрократии. Если не капиталисты и не производственное самоуправление – то бюрократия.