Кейт растянулась на софе, просматривая разные каналы, спортивные передачи из Италии, футбол из Испании, убогие драмы производства Би-би-си и бесконечный набор программ на французском и немецком. Дети наконец уснули после изматывающего разговора об отсутствии Декстера. Они скулили и плакались, а Кейт пыталась — героически пыталась, по ее собственной оценке! — подавить растущее раздражение и иррациональное желание заклеймить и обругать его или, наоборот, выставить все в благоприятном свете. Она по-прежнему пыталась поддержать мужа и детей, пыталась не забывать, что таким образом поддерживает и себя.

Ей слышался смех тинейджеров, доносившийся из бара в квартале отсюда, пронзительные выкрики, отдающиеся эхом от булыжной мостовой. Она уловила несколько слов на английском. Это были юные экспаты, лет шестнадцати-семнадцати, они курили «Мальборо лайтс» и пили коктейль «Ред булл», это водочное пойло, от которого их потом рвало в вестибюлях многоквартирных домов, окружавших эти пабы, а португалки-уборщицы, приходившие на работу еще до рассвета, таща за собой здоровенные ведра на стальных колесиках со швабрами, торчащими ручкой вверх, первым делом осматривали ближайшие вестибюли и убирали блевотину тинейджеров.

Это не вина Декстера, он не повинен в ее злости. Это ее собственная вина. Все решения, приведшие к нынешнему положению, были ее собственными. Включая решение ни в чем его не подозревать.

Она уставилась на мерцающий экран, это был какой-то голландский канал, и по нему шел недублированный американский телефильм середины восьмидесятых. Прически и одежда, машины и мебель, даже светильники — все выглядело точно так, как и должно было выглядеть. Интересно, сколь многое можно почерпнуть из единственного кадра на экране!

Кейт больше не желала открещиваться от своих подозрений в отношении Декстера. Теперь она уверилась, что до сего момента занималась именно таким вот открещиванием.

Но ей и не хотелось вступать с ним в конфронтацию, ругаться, требовать каких-то объяснений. Он был не так уж глуп и мог сконструировать вполне приемлемую ложь. Допрос, выяснения не принесли бы никаких результатов, лишь насторожили бы его, убедили, что она что-то подозревает. Задавать ему вопросы — не способ понять происходящее. Если бы он захотел сказать правду, то давно бы это сделал. Но он не захотел.

Кейт уже знала, как действовать. Но сперва Декстер должен вернуться домой.

— Привет, семейство! — закричал Декстер от двери. В руке у него была бутылка шампанского.

— Папа! — Мальчики бросились к нему в объятия. Кейт только что усадила их за обеденный стол, застеленный газетами, на которых стояли два новеньких набора акварельных красок, куча кисточек и целая батарея баночек с водой. Тема рисунка: «Что я хочу сделать в следующие праздники». Кейт задала тон, изобразив некую сцену в Альпах, — так она начала свою пиар-кампанию с целью переменить их планы на Рождество, одновременно заняв ребят делом. Двух зайцев одним выстрелом. Мальчики нарисовали собственные варианты снежных сцен, и Кейт прикрепила их к дверце холодильника. «Ты хитрющая сука», — признала она, сочтя это очень точным определением.

— А это зачем? — Кейт ткнула кухонным ножом в сторону бутылки, украшенной гербами, медалями и золотой фольгой, усеянной капельками конденсата.

— Папочка, иди посмотри, что я нарисовал!

— Минутку, Джейки, — сказал он и повернулся обратно к Кейт. — Мы будем праздновать. Я — нет, мы — заработали сегодня двадцать тысяч евро.

— Что?! Как здорово! Откуда? — Кейт сумела убедить себя, что ее низкие подозрения ничего не стоят. Ей следовало быть выше подозрений.

— Помнишь, я тебе рассказывал про деривативы?

— Нет. И что это вообще означает?

После достаточно продолжительной паузы он сказал:

— Не важно. Но в любом случае я нынче ликвидировал кучу разных финансовых инструментов, и доход составил двадцать кусков.

Декстер открывал дверцы шкафа в поисках винных бокалов.

— Вон там. — Кейт указала нужное направление кухонным ножом. Сейчас, когда он наконец рядом, нож стал как-то неуместен. И она положила его на стол.

Декстер вытащил пробку и разлил шампанское по бокалам. Пена взметнулась к самым краям и стала медленно оседать.

— Ура!

— Ура, — ответила она. — Мои поздравления.

— Папочка! Ну пожалуйста!..

Кейт перенесла бутылку в столовую. Декстер присел к столу, пытаясь понять, что изображено на сохнущих акварелях. Художество вышло довольно абстрактным.

Он выглядел совершенно счастливым. «Сейчас, — решила Кейт, — вполне подходящий момент».

— Я вот тут подумала, — начала она, — что вместо Midi[68]нам лучше поехать кататься на лыжах. На Рождество.

— Ха! — Обычная его прелюдия перед шуточками и насмешками. — Тебе явно не хочется, чтобы эти денежки немножко отлежались и остыли, а?

— Нет, дело совсем в другом. Я и раньше об этом думала… ну, ты сам знаешь. А на лыжных курортах еще полно свободных мест.

— Но юг Франции, — возразил он, — входит в пятерку наших приоритетов.

Пятерка наших приоритетов. Сейчас в этом списке значились Париж, Лондон, Тоскана, Коста-Брава и юг Франции в очень широком смысле — Ривьера или Прованс, может, Монако, которое, в общем-то, уже не Франция, однако на практике почти то же самое, если не вдаваться в логистические детали.

Декстер обсуждал с Кейт этот список еще в Лондоне, несколько недель назад. Международная школа с преподаванием на английском вдруг закрылась по каким-то причинам, поэтому они быстренько сложили сумки и рванули в аэропорт, успев на ранний рейс, добрались до отеля к десяти утра, бросили там вещи и ринулись в город, окунувшись в мерзкую осеннюю погоду и атмосферу всех этих маленьких улочек и площадей, кованых ворот и изгородей, строгих фасадов и уютных на вид каретных сараев и мощенных булыжником извозничьих дворов. И в ласкающие ухо звуки английского языка — везде и всюду.

Они ненадолго задержались, любуясь великолепным видом Уилтон-Кресент, полукольцом обнимающим Белгрейв-сквер, — здесь повсеместно торчали камеры наружного наблюдения. Декстер настоял, чтобы они непременно посмотрели этот район, эту улицу. Она тогда не поняла, зачем ему это.

Кейт наблюдала, как дети бегают по тротуару, возбужденные одним только видом. Да много ли им надо…

У тротуара напротив них стояли винтажный «роллс-ройс» и новехонький «бентли», сверкая эбонитово-черным лаком и сияющим хромом. Декстер взглянул на номер дома, сделал несколько шагов к следующему и остановился. Дома были совершенно одинаковые.

— Возможно, когда-нибудь мы здесь поселимся.

Она изумилась:

— Да у нас вовек не будет столько денег!

— А если за деньгами дело не станет? Где бы ты хотела тогда жить? Здесь?