Сами не заметили, как расслабились, вкусная еда и хорошее вино тому способствовали. Разговор шел ни о чем, был он приятный и ни к чему не обязывающий. Хозяин был гостеприимный, много чего на своем веку повидавший, но не зазнававшийся, и к гостям своим относился с уважением. Так постепенно и расположились друг к другу, беседа стала доверительной, словно старые друзья встретились после долгой разлуки.

– А чего ж ты, Емельян, один как сыч по свету ходишь или не люб тебе никто? – удивился Василий.

– Правду говоришь, да только все недосуг мне было. А потом, времени у меня в обрез. Только вернусь, и сразу же опять караван снаряжать надо.

– Времени невесту хорошую найти много не надобно, – рассудил Василий, – да и потом, зачем тебе самому искать.

– Ну что ж, Василий, вот ты себе службу в дружбу и подыскал. Найди-ка мне сваху, ты Москву как свои пять пальцев знаешь и лучших свах наперечет, чтобы она мне присмотрела жену хорошую, верную. А то что греха таить: состояние я нажил немалое, да только передавать кому? Некому! Помру, царская казна все к рукам приберет, даже на помин души в монастырь ничего не даст. Так что твоя правда, Василий, одному сычем сидеть не дело. Мне сорок годков стукнуло уже, о потомстве задуматься надо бы. Да только жену мне нужно такую, на которую я положиться бы смог. Все-таки по полгода в отлучке…

– Хорошо, – пробормотал довольный оказанным доверием Василий, – найду тебе сваху.

– А зачем тебе по свахам ходить? – вступил в разговор Федор, в голове которого созрела неожиданная идея. – Ты говоришь, невесту тебе надо. У меня есть одна на примете, только сначала ответь на один вопрос.

– Отвечу. Почему же не ответить, – усмехнулся купец.

– Большое ли приданое тебе надобно?

– Нам, торговым людям, лишняя копейка всегда пригодится. Да и потом, интерес должен быть, – осторожно начал купец, как бы примериваясь.

– А если интерес не в приданом, а в родовитости? – задал вопрос Федор и тут же сам продолжил: – Быть купцом – дело хорошее. Богатства тебе не занимать, а все равно перед боярином, даже самым бедным, шапку ломишь. А если женишься на богатой, но безродной, то и детям твоим шапку ломать придется. А богатая да родовитая будет себе ровню искать, – осторожно, стараясь не напугать купца, говорил подьячий, – времена сейчас трудные. Много князей и бояр без земли и кормления остались, а у кого надел курам на смех. Дедовской славой закрома не наполнишь.

– Правду говоришь. Каждый по себе шапку ищет. А породниться со знатной фамилией не мешало бы, – задумчиво проговорил купец, – почет по нынешним временам – дело не лишнее, коммерции подмога, да и деткам моим будущим понадобится.

– Вот о чем я и говорю. Я могу тебе подсказать невесту родовитую и семьи известной, да только обедневшей. Да только приданого кот наплакал и красоты Бог не дал.

– Красота, она в нашем деле только помеха. Молодую да красивую жену одну оставлять – только чертей смущать. А на характер какова?

– Девка хорошая, добрая, покладистая, да и не глупая вовсе, Настя Шацкая. К ней сватов никто не засылает, так что если посватаешься, она на тебя как на Боженьку на небе молиться будет!

– А здорова ли?

– Здорова и детей нарожает тебе столько, сколько небом будет дадено, – уверил купца Федор, вспомнив широкие бедра и высокую грудь Анастасии, – а еще и хозяйственная в придачу.

Василий сначала непонимающе смотрел на племянника, потом неожиданно поддержал:

– Точно говоришь, еще Ульяна, стряпуха ихняя, говорит, что Анастасия и хозяйством, слугами матери помогает распоряжаться. Первая материна помощница. Да и все дворовые подтвердят!

– Вот и хорошо, на том и порешим. Хорошая и верная жена любому человеку в деле подмога. Мне, если поездка в Сибирь удастся, князь сказал, что окольничего пожалует. Да только я хотел было отказаться, а тут не откажусь, тем более если с Шацкими породнюсь, то древности роду этому не занимать. А что деньжат маловато, так это дело исправимое, – добродушно засмеялся купец, – так спасибо, Федор, за подсказку, как только ты мне знак подашь, сразу сватов к боярыне Анастасии пошлю, а что некрасива, так с лица воду не пить, даже лучше, всяким прохиндеям, на чужое добро падким, меньше соблазну будет!

– А сейчас хотел бы я тебя поподробнее расспросить, что тебе о податях, которые все купцы разбойникам платить обязаны, известно?

– Не дает тебе покою это дело?

– Не дает.

– Стольский обещал сам со всем разобраться, – напомнил Емельян Федору.

– Обещал, да только ни слуху ни духу! А тем временем разбойники торговый люд обирают!

– Ты за нас не переживай, мы – народ привычный! Не одни разбойники, так другие. Где булавой пригрозим, где серебряным рублем поманим или интересом возьмем. Ты и за своих англичан не переживай, они уже три раза украденное окупили, а что зеркало потеряли, так не их добро! – Потом предупреждающим тоном добавил: – Да кажется мне, что ты Стольскому дорогу решил перейти? Не рановато ли? Не тебе с ним тягаться, Федя, послушай доброго совета! Будь осторожнее со Стольским, да и вообще, зачем тебе все это? Бросай ты свою службу, с твоим умом мы бы такие дела проворачивали!

– Не по душе мне дело торговое!

– А ты пока «нет» не говори, да и я подожду…

Вторая встреча с Аленой Синицыной оказалась неожиданно продуктивной. Общались они уже как старые знакомые.

– Ты на самом деле во Франции живешь?

– Да.

– В Париже?

– Нет, в небольшой деревушке в Центральном Массиве.

– Жаль, – искренне огорчилась девушка.

– А мне нет, от Парижа быстро устаешь, – ответила Кася.

– Мне кажется, я бы ни за что не устала. У меня и бабушка мечтает в Париже пожить.

– Что тут такого сложного? – удивилась Кася.

– Да ты меня не поняла, не в турпоездку, посмотрите направо, посмотрите налево, Лувр за два часа короткими перебежками. Нет, по-настоящему пожить, чтобы на Елисейские Поля пешком, в булочную по утрам за горячими круассанами.

Кася задумалась, похоже, Алена Синицына, сама об этом не догадываясь, подсказала ей решение проблемы.

– Ты когда-нибудь слышала об каучсерфинге – обмене домами?

– Слышала, – неуверенно ответила Алена.

– Вот и решение твоей проблемы – предложи свою квартиру на обмен на пару недель, и все тут. Напишешь, что квартира у тебя в самом центре Москвы, в Замоскворечье, где только и сохранились шарм и обаяние Старой Москвы, и так далее и тому подобное. Сама увидишь, толпа желающих прибежит. Бабушка у тебя на пенсии, а ты отпуск на работе возьмешь и вперед, в Париж.