быша». И учини себе старый злодей Мамай сонет нечестив с поганою Литвою и з душегубным Олгом стати им у реки у Оки на березе на Семен день на благовернаго князя Дмитрия Иоанновича московскаго.

Душегубный же Олег, зло ко злу прилатати, и посылаше к безбожному Мамаю и к нечестивому Ягайлу своего боярина единомысленаго, антихристова предтечю, именем Епифана Кореева, веля им быти на тот же срок, еже совещали у Оке на брезе с треглавного зверем, сыроядец и кровопроливцы християнскими. О враже изменниче! О лже, лихоимства образ открываеши, и не веси, яко мечь божий острится на тя! Грешницы напрягоша лук свой состреляти во мраце правыя сердцем, оружие их внидет в сердца их, луце их сокрушатся.

Бысть же месяца августа, приидоша от Орды таковые вести ко христолюбивому великому князю Дмитрию Ивановичю московскому се же воздвижется на христианство измаилтеский род. Олгу же уже отпадшу сана своего от бога, иже злый совет сотвори с погаными, и посла к великому князю Дмитрию Иоанновичю московскому с вестию лестною, что Мамай идет со всем своим царством в мою землю Рязанскую на мене и на тебе, и о том ведомо буди, и князь литовский Агайло идет на тебя же со всею силою своею. Великий же князь Дмитрей Иоанновичи московский иде в соборную церковь ко пресвятой богородицы и пролия слезы и рече: Молитва. «Господи, ты всемощне и всесилие и крепкий во бранех, воистинну еси царю славы, сотворивый небо и землю, помилуй ны пречыстыя ти матере молитвами, не остави нас, егда унываем, ты бо еси бог наш, а мы людие твои, поели руку твою свыше и помилуй ны, посрами враги наша и помилуй ны, и оружия их притупи, силен еси, господи, и кто противится тебе, помяну милость свою, юже от века имаше на роде християнстем. О многоименитая госпоже царице небесных чинов, присно всея вселенныя и всего живота человеческаго кормительница, воздвигни, госпоже, руце свои пречистыя, ими же носила еси бога воплощенна, и не презри християн сих и избави нас от сыроядец сих и помилуй».

Востав от земля и изыде из церкве, посла по брата своего по князя Владимера Андреевича и по всех князей руских, поиде противу сего окаяннаго и безбожнаго и нечестиваго и темнаго сыроядца Мамая за правоверную веру християнскую и за святые божия церкви и за вся християны и вземше с собою скипетр царя небеснаго непобедимую победу, авраамлю доблесть и нарек бога и рече: «Господи в помощь мою, вонми, боже, на помощь мою вонми, да постыдятся и посрамятся и познают, яко имя тебе господь, яко ты еси един вышний по всей земли». Совокупится со всеми князи рускими и со всеми силами.

В то же время, слышав же князь Олго резанский, яко царь Мамай качюет на реке на Вороножи на броду, а хощет итти на Рускую землю на великого князя Дмитрия Иоанновича московскаго. Скудости же бысть ума во главе князя Олга резанскаго, посла Олг князь резанский посла своего ко царю Мамаю безбожному с великою честию и дарове многие и грамоты написа к нему сицевым образом:

«К восточному во царех царю силному Мамаю твой посаженик и присяжник Олг князь резанский много тя молит. Слышах, господине, что ты хощеши итти на Рускую землю на своего служебника на великого князя Дмитрия Иоанновича московскаго и хощеши огрозитися ему. Всесветлый царем царю, приспе твое время, злата и сребра и всякого богатства много наполнися земля та Московская, а князь Дмитрей человек християн, егда услышит ярость твою, то отбежит князь Дмитрей Ивановичъ московской в далныя земли, либо в Великий Новград, или на Двину к морю, а многое богатство в руцы твои будет и твоему великому войску в потребу. Мене же, раба твоего Олга рязанского держава твоя, царю, да пощадит, аз бо тебе, царю, велми рад и устрашу Рускую землю. А князь великий Дмитрей Иванович и все князи руские твоея грозы устрашатца гораздно. Еще же тя, царю, молю тя, яко оба есми рабы твои, Олег рязанский и князь Олгерд литовский, о своей велицей беде, о том тебя молим много: князь великий Дмитрей Ивановичь зло сотворил и городы наша за собя поймал силно. Но еще, царю, не то едино, егда от своея обиды твоим царским именем погрозим ему, он же и об нас не радит, но еще ми горшая подаст, еще же град Москву за себя, силному царю царем много злословит. Князь Дмитрей Иванович хощет итти на тебя, а ведет по себе орду немец, и много у него руских людей. И паки сказаша ему все по ряду. А мы, царю, оба идем на помещ тебе».

А другово же посла князь Олг рязанский к великому князю Олгерду литовскому, написание же таково бысть: «Великоумному князю Олгерду литовскому. Радуйся радостию яко пишу к тебе, вем бо издавна мыслил еси на великого князя Дмитрия Ивановича Московскаго, згонити его с Москвы, а самому Москвою владети. Ныне же нам приспе время на великого князя Дмитрия Ивановича: царь Мамай идет на твоего недруга, а на моего супостата, и на грады его и на отчину его, на Рускую землю, ныне бо приложимся ко царю Мамаю; вем бо, яко царство тебе даст Москву, а иные грады от своея власти тебе и есть, а мне же даст Коломну и Владимер, а Муром и иные грады мои, то и есть. Аз же послах своего посла, каковы имаши дары и пиши книги своя к нему, елика ти веси, паче мене». Князь же Олгерд литовский, слышав се вельми рад бысть и посем велику честь воздаст послу друга своего Олега[447].

И посла Олгерд своего посла с велими дары царю Мамаю и книги своя написа сицевым образом бысть: «Великому царю Мамаю князь Олгерд литовский, про твою милость присяжник твой есмь, много тебе молит. Слышах, господине, что ты хощеши казнити свой улус, Рускую землю, князя Дмитрия Иванновича московскаго. Того ради молю тебя, царю, вем бо, яко великую обиду творит князь Дмитрей Ивановичъ московской твоему улуснику князю Олгу резанскому, грады: у него поймал за себя силно, да и мне, господине, силный царю, много пакости деет, твоему присяжнику Олгерду литовскому, а тобя, царю, многие злые глаголы, не токмо сам князь великий един, но и бояре его. И ныне молим тебя от бога, да приидет держава царствия твоего, да о том силных видить твое смотрение нашу грубость от московского