было продемонстрировано событиями в Конго. Эта бывшая колония Бельгии получила независимость в июне 1960 г. Вскоре сепаратистские силы, поддерживаемые из Брюсселя и других западных столиц, заинтересованных в богатых минеральных ресурсах страны, захватили контроль над провинцией Катанга. Разочаровавшись в действиях ООН, направившей в Конго миротворческие войска, но не оказавшей поддержки центральному правительству в восстановлении контроля над Катангой, конголезский премьер-министр Патрис Лумумба обратился с призывом о помощи к США и СССР.

Соединенные Штаты, подозревавшие Лумумбу в прокоммунистических симпатиях, от предоставления помощи отказались. Вместо этого они поддержали соперников Лумумбы, что привело к смещению последнего и приходу к власти в стране прозападного правительства Касавубу-Мобуту. Лумумба был арестован и в начале 1961 г. убит. Что же касается Советского Союза, то его вмешательство в события в самом Конго было ограниченным и заключалось в основном в поставках некоторого количества вооружений, продовольствия и медикаментов верным Лумумбе силам. Однако и эти поставки, осуществляемые воздушным транспортом, прекратились после закрытия воздушного пространства в Конго для всех полетов, кроме получивших одобрение ООН. В этих условиях Москва использовала Конголезский кризис для атаки на Организацию Объединенных Наций и ее Генерального секретаря Д. Хаммаршельда, которого советский лидер Н.С. Хрущев обвинял в том, что он стал по существу проводником политики США. В связи с этим СССР потребовал реформирования руководящих структур организации и отказался от участия в финансировании миротворческой операции в Конго, что впоследствии привело к тяжелейшему финансовому кризису ООН. Таким образом, кризис в Конго был использован обеими сверхдержавами для достижения собственных внешнеполитических целей, определявшихся их соперничеством на международной арене.

Не осталась в стороне от этого соперничества и Латинская Америка, хотя на протяжении большей части 1950-х годов влияние Советского Союза в этом регионе, входившем в американскую сферу интересов, было незначительным. Главная проблема для стран региона состояла в том, какого рода внутриполитические, экономические и социальные условия и внешние связи лучше всего обеспечивают их стабильность и экономический прогресс. Решение этой проблемы тесным образом было связано с США, которые со времени принятия «доктрины Монро» (1823) стремились контролировать степень и масштабы социально-политических изменений в регионе и косо смотрели на внешние связи стран региона. Эффективность такого контроля была продемонстрирована в связи с событиями в Гватемале, где в 1954 г. Соединенные Штаты организовали переворот против правительства Я. Арбенца, национализировавшего собственность американской «Юнайтед Фрут компани» и подозреваемого в симпатиях к коммунистам.

То, что Соединенным Штатам удалось в Гватемале, однако, потерпело громкое фиаско на Кубе. Как и в Гватемале, революция на Кубе началась с общенародной борьбы против коррумпированного и жестокого диктаторского режима, пользовавшегося поддержкой США. Как и в Гватемале, политика нового кубинского правительства Ф. Кастро, пришедшего к власти в январе 1959 г., вскоре вошла в противоречие с американскими экономическими интересами в этой стране. Однако, в отличие от Гватемалы, Советский Союз стал оказывать режиму Кастро разностороннюю экономическую и военную поддержку в целях обеспечения его выживания.

США во главе с президентами Д. Эйзенхауэром и сменившим его на этом посту Дж.Ф. Кеннеди, попытались повторить свой гватемальский опыт на Кубе, подготовив и организовав в апреле 1961 г. вторжение на остров отрядов кубинских эмигрантов, преисполненных решимости свергнуть кастровский режим. Но, опираясь на свою популярность среди населения, чувство национальной гордости, контроль над армией и, не в последнюю очередь, помощь со стороны СССР, Кастро удалось сорвать эту операцию, рассеяв высадившиеся в заливе Кочинос силы и арестовав многих из их участников. Провал вторжения на Кубу нанес немалый ущерб престижу Соединенных Штатов, которые вынуждены были оправдываться перед мировой общественностью в ООН.

Усиление гонки вооружении. Берлинский и Кубинский кризисы

К концу 1950-х годов в соперничестве сверхдержав все большее значение приобретал ядерный фактор. Успешное испытание СССР 15 мая 1957 г. первой в мире межконтинентальной баллистической ракеты и запуск в октябре того же года первого искусственного спутника Земли нанесли удар по стратегической неуязвимости США. К этому времени США обладали не только значительным перевесом в запасах ядерного оружия (к 1959 г. американский ядерный потенциал, насчитывавший в 1951 г. 1200 единиц, увеличился почти в 20 раз), но и в средствах его доставки, благодаря кольцу военных баз по периметру СССР и наличию военно-морского флота с ядерным оружием на борту.

Ответной реакцией на «советский вызов» стало ускоренное развитие американского ракетного оружия и других военных программ. После прихода к власти в 1961 г. администрации Дж.Ф. Кеннеди под влиянием военного руководства и ВПК резко увеличился план строительства стратегических носителей (до 1000 единиц), подводных лодок (до 656, включая 41 атомную подводную лодку), тяжелых бомбардировщиков (до 600 единиц). В целях укрепления «коллективной обороны» в 1960 г. на территории Италии, Великобритании и Турции началось размещение американских ядерных ракет «Юпитер» и «Тор» (с радиусом действия 2700-2800 км). Американские войска в ФРГ также получили в свое распоряжение тактическое ядерное оружие.

Вместе с тем усиление оборонной мощи СССР диктовало необходимость налаживания политического диалога между СССР и США. В 1959 г. создались условия для обмена визитами вице-президента США Р. Никсона в Москву (на открытие первой американской промышленной выставки в Сокольниках) и визита Н.С. Хрущева в качестве главы советского правительства в США. В ходе состоявшейся в Кэмп-Дэвиде встречи Хрущева с президентом Эйзенхауэром произошел обмен мнениями по проблемам разоружения, германскому вопросу (прежде всего, о положении в Берлине), а также вопросам экономического, технического и культурного сотрудничества. Переговорный процесс заставил прессу заговорить о «духе Кэмп-Дэвида». Однако после известного инцидента с американским самолетом-разведчиком У-2, сбитым под Свердловском в мае 1960 г. и явившегося причиной ухода советской делегации с совещания глав правительств СССР, США, Великобритании и Франции в Париже, на котором Эйзенхауэр отказался выполнить требования Хрущева и принести свои извинения, маятник политической конъюнктуры вновь качнулся в сторону похолодания.

Визит Хрущева в США и срыв парижского саммита происходили в условиях второго Берлинского кризиса (1958-1961 гг.). Его причины были неоднозначными (неослабевающие в советском руководстве опасения относительно германского реваншизма, усилившиеся в связи со стремлением бундесвера получить доступ к ядерному оружию; функционирование Западного Берлина де-факто как части ФРГ, что являлось нарушением договоренностей держав антигитлеровской коалиции и др.). Однако в качестве главных можно назвать попытку Н.С. Хрущева силовыми методами вынудить западные державы пойти на переговоры по общегерманскому урегулированию, а также имевшиеся у советского руководства опасения относительно возможного краха ГДР вследствие усилившегося потока беженцев из Восточной Германии на Запад, что грозило восточногерманскому государству экономическим кризисом. В советской ноте от 27 ноября 1958 г., положившей начало Берлинскому кризису, содержалось требование к западным державам