упадете, они будут считать вас не больше, чем муравьем под своими сапогами. Вы думаете, я не вижу вашего истинного лица? Вы думаете, что ваши претензии на благородство одурачили меня. Подумай еще раз. Ты крыса в той же гребаной клетке, что и я, - под конец девушка отбросила всякую любезность, распалившись собственной речью.

Она следила за его глазами, пока говорила. Видела, как в нем закипает гнев. Он заерзал в своем изящном кресле, изображая на лице улыбку, которой теперь так же не хватало подлинности, как и тому, о чем говорил. Он был разозлен. Теперь был ее шанс.

- И знаешь что еще? - спросила она.

- Что? - спросил он сквозь стиснутые зубы. 

- Я чертовски хорошо провела сегодняшний вечер, мистер Атос, и я почти готова встретить любую судьбу, которую ты и твои хозяева уготовили для меня. Тебе кажется, что ты знаешь меня... что знаешь... через что я прошла. Ты ни черта не знаешь, но если бы знал, то точно понял бы. Если я и умру после всего того дерьма, которое я пережила... - Она схватилась за нож, не сводя с него глаз. - Я заберу тебя с собой...

Она сделала выпад через стол, не обращая внимания на боль, когда горячая еда на горячей тарелке обожгла кожу. Она метнула нож вперед, целясь ему прямо в яремную вену, желая нанести злобному сукину сыну убийственный удар, прежде чем его люди навалятся на нее.

Атос, двигавшийся быстро, как молния, для человека его роста и фигуры, откинулся на спинку стула. Ее нож прорезал лишь воздух около него.

Затем его люди набросились на нее, вырвали нож из ее руки и стащили девушку за волосы со стола. Ее повалили на пол. Лакей, вырвавший нож из ее руки, отбросил его в сторону, и после этого оба слуги опять встали в стороне от стола. 

Зарычав, она оскалилась на Атоса. Он поднялся на ноги, совершенно невозмутимый. Немного подправив галстук-бабочку, уже придя в себя; его улыбка стала слишком довольной.

- Какой дух! - заявил он, снова хлопнув в маленькие пухлые ладошки. - И именно поэтому, моя дорогая, наши планы на тебя изменились. Ты действительно очень интересный экземпляр! - Он двинулся вокруг стола. - В ответ скажу, что все, что ты сказала обо мне, правда. Очень проницательно с твоей стороны, должен сказать. Как будто ты меня отлично знаешь! Да, я слуга. Я признаю это открыто. Видишь, в этом ты права, но ты очень ошибалась в том, кому я служу. Мои гости собираются изменить мир, моя дорогая. Перестроят его по своему образу и подобию. Они - короли и королевы среди людей, и они будут вершить судьбы этого мира в соответствии со своими целями. Это не простые психопаты... это элитные психопаты. Это твои хозяева, а не мои. Я служу рядом с ними, а не им, и в этом, моя дорогая, разница между тобой и мной... Я служу с честью, с достоинством и с большой гордостью. Тогда как ты... ты будешь служить им только до тех пор, пока от тебя не останется ничего, чем можно было бы играть...

Атос плюнул ей в лицо. Она почувствовала, как плевок стекает по ее щеке, теплый и леденящий одновременно.

Он взглянул на часы, затем щелкнул пальцами.

- Приведите ее в порядок! Церемония вот-вот начнется.

ДЖЕЙСОН

Его голова звенела, как чертов колокол, возвещая об обеденном перерыве в какой-то адской кошмарной школе, запрятанной в глубинах его сознания. Каждый толчок бьющегося сердца предвещал очередную волну изнуряющей агонии, которая заливала его, как вода дерьмо в сточной канаве.

Что меня ударило?

Ощущение было такое, будто он провел пятнадцать раундов со снежным человеком, а потом его отвели обратно в логово победителя, чтобы тот с ним еще поиграл. Ему казалось, что он умирает, но если это то, что ждет его по ту сторону, то он предпочел бы пропустить все это, спасибо большое.

Джейсон слышал голоса вокруг себя: хихиканье, восхищенные возгласы, звон соприкасающихся бокалов. На заднем плане звучала песня, слишком разноголосая, чтобы можно было распознать ее. Чувства медленно, но верно возвращались к нему, и они были так же желанны, как генитальные бородавки. Образы проносились в его голове, как вспышки черной молнии, один за другим.

Раз!

Семья, которую они с Ларой захватили в их собственном доме. Маленького мальчика заставили смотреть, как он насилует его мать прямо на полу в гостиной. Отец мальчика уже мертв, лежит на диване с вырезанными глазами и плачет кровавыми слезами, а его жену бьют, насилуют...

Два!

Девушки, которых они похитили вместе: он, Лара, Коннор и Фиона. Красивые, как и другие девушки, которых он когда-либо похищал. Идеальные для игр в доме боли...

Три!

Крики сестры, которую они убили, звучали все выше и выше, пока она не стала похожа на мяукающую кошку, которой медленно поворачивают голову... 

Четыре!

Полицейский. Выпотрошенный. Его кишки выползали из распоротого живота, как огромные черви...

Пять!

Перестрелка у бензоколонки. Оружие палит, кровь льется, головы взрываются, как воздушные шары.

Шесть!

Девушка, извивающаяся под ним, принимающая его член в себя, терпящая это, наслаждающаяся этим...

Семь!

Коннор, поджаривающийся в огне, с покрытой волдырями кожей и плавящимися глазами...

Восемь!

Девушка вырвалась, убежала в лес, как запаниковавшая лиса, за которой по пятам бегут королевские гончие. Он пустился в погоню, он и его девочки. Они оказались в доме. Какой-то особняк. Настоящий "старый мир". Роскошный, мать его. Жуткое место...

Девять!

Оргия... видел ли он оргию? Да. Видел. Блядь, видел. Чем занимались эти люди...?

Десять!

Комната с бедной женщиной, привязанной к пыточному устройству. Другая, пожилая женщина, пытающая ее до смерти...

Лицо мучительницы.

Одиннадцать!

О, черт.

Вот оно. Самая яркая вспышка и самое нежелательное осознание всей бесславной жизни Джейсона. Его должно радовать, что после удара он остался в ясном уме и твердой память. Вот только сейчас это его совсем не радовало. Он прекрасно помнил ее лицо. Он видел ее улыбку, эти сияющие белые, идеальные зубы, которые она так часто демонстрировала на экране. Ее голубые глаза, хищные даже когда она улыбалась. Черт возьми, даже хищнее, когда она улыбалась. Ее волосы,