Виталий вставал утром, пил очень крепкий кофе и начинал объезжать подруг и приятелей Элизы. Вдруг она кому-то звонила? Вдруг кто-то ее видел в этот период?

Он надевал туфли, когда в холл вышла Галина.

– Виталик, доброе утро. Я просто хочу тебе сказать, что на самом деле Лизочку ищут. Я звоню следователю. Что-то есть, просто они меня пока в подробности не посвящают.

– Да? Знаешь, в каком случае родителей посвящают в подробности? Когда эти подробности есть! – Виталий уже давно не удивлялся тому, что Галя читает его мысли. – Это их дело – искать чужую дочь, мое дело – искать мою. Ты знаешь, что я езжу к ее знакомым?

– Мне уже не раз звонили. Дело не в том, что люди в основном от тебя и узнают, что… мы беспокоимся из-за отсутствия Элизы. Дело еще в том, что ты слишком резко, настойчиво, извини, но практически допрашиваешь людей, которые вообще ни при чем. Мне вчера позвонила Катя, Лизочкина приятельница. Она так и сказала: «Ваш муж меня чуть ли не за горло взял». Виталик, пойми, все люди не виноваты в том, что нам сейчас плохо. А того, кто виноват, найти все же могут только профессионалы, которые начали поиск с убийства Валерии. А что касается Лизочки, то вполне возможно, что тут виноватых нет. И она просто приедет оттуда, откуда нельзя позвонить. Африка, к примеру.

– Да? Тебе звонила эта дефективная Катя? Она не могла вспомнить ни одного разговора с Элизой. А ведь они часто общались. Что касается профессионалов, давай не будем. Сечкин им несет такую пургу, какие-то видео бракованные подсовывает, – им все это подходит. Абсолютно не настораживает. Она исчезла из его дома!

– И только. Что, по-твоему, Игорь мог сделать с нашей дочерью? Она уехала с сестрой, они постоянно переодевались, у Элизы полно таких фотографий. Они поехали развлекаться. Игорь – очень нудный. Я знала, что Элиза его бросит. А говорит он вообще коряво.

– Коряво, говоришь… Вот я и поеду к нему, чтобы выпрямить его речь.

– Виталий, почему ты никому не звонишь предварительно? Это людей настораживает, оскорбляет. У них свои дела, свои планы…

– Чтобы они от меня не соскочили якобы по своим делам и планам. Галя, ну что ты завела?! Не может такого быть, чтобы никто ничего не знал! Элиза – не болтушка, но очень откровенная. Дружба Элизы всем льстила, и вдруг никто ничего не помнит. Они не хотят неприятностей. Они чувствуют, что у нас беда. В общем, я поехал. И не кричи мне вслед, чтобы я этому кроту Сечкину не забывал говорить «пожалуйста» через слово.

Сергей одним широким шагом преодолел крошечную, грязную прихожую. Оказался в гостиной с ободранными обоями, в центре деревянный стол, на нем пустая бутылка водки, стаканы, какие-то объедки. С табуретки поднялся парень, сунул руки в карманы.

– Руки! – крикнул Сергей. – Вынул руки из карманов и вывернул их! Быстро. Если есть оружие, лучше сдать сразу. Я стреляю быстрее.

Парень вывернул карманы, на пол упали финка, кастет, грязная тряпка, которая, возможно, была носовым платком. Сергей сказал Артему:

– Открой ту дверь. Открывай осторожно.

Вася втолкнул в комнату Никиту и Валеру.

– Я их обыскал. Документов не нашел, ножи отобрал. Мне тут остаться?

– Лучше возвращайся к двери. Этот, – он кивнул на Валеру, – звонил кому-то от магазина. Могут гости пожаловать.

Вася вышел, Артем вошел в другую комнату… Он даже не смог ничего сказать. На кровати, на каком-то тряпье лежала Элиза! Из разбитой губы текла кровь, под глазом синяк, щека распухла, но она была жива! Какое-то непереносимое счастье. Артем бросился к ней. Ее руки были привязаны веревкой к спинке кровати. Ногти были обломаны, пальцы в крови.

– Что с руками? – спросил, судорожно пытаясь развязать узел.

– Все нормально. Я царапалась.

Он взглянул на ее разорванную кофточку, джинсы, разодранные по молнии.

– Ничего такого, – быстро сказала она. – Вы успели. Но у них есть пистолеты. Ты с кем?

– Со следователями. У них вытряхнули из карманов ножи.

– Что же ты так ковыряешься с этим узлом. Надо было взять нож и разрезать.

– Я сейчас. – Артем зубами развязал узел.

– Иди и предупреди следователей. У них пистолеты на поясе под джинсами. Так не видно. Просто они тут трясли штанами, я рассмотрела. Скажи! Это убийцы!

Артем потянул ее за руки, на одну секунду прижался губами к ее губам… В это время в комнате раздался выстрел. Он бросился туда. Сергей прислонился к стене, прикрыв от боли глаза, левой рукой он зажимал простреленное правое плечо. Никита лежал на полу и держал его на прицеле. Артем сделал практически бессознательный прыжок и прикрыл собой Сергея. Он, падая, боли не чувствовал, только горячую тяжесть в груди. В гостиную влетели Вася и Саша, курки были взведены. Валерий и Костя заорали почти дуэтом:

– Это не я стрелял!

Наручники на всех троих надели мгновенно. Вася ногой отодвинул в сторону пистолет Никиты. В это время из другой комнаты вышла Элиза, недоуменно посмотрела на Артема, на его белое лицо, мокрый и темный джемпер на груди…

– Он убил его?

Никто ничего не успел ответить. Элиза подняла с пола пистолет и стреляла из него в грудь и голову Никиты, пока ее не оттащили силой Вася и Саша, вырвали оружие.

– Ты что натворила, девка? – ошеломленно спросил Вася.

– Я убила убийцу.

– Зачем?! Они уже в наручниках.

– Зато теперь я уверена в том, что его нет. Может, вы его выпустили бы на улице?!

Она бросилась к Артему, приложила ухо к груди. И вдруг закричала:

– Вызовите «Скорую» срочно! Он дышит!

Настя встретилась с экспертом Александром Васильевичем Масленниковым, верным соратником и другом Сергея, в сквере, где убили Валерию Сикорскую. Она распечатала материалы следствия. Рассказала о том, что видела ее единственная свидетельница защиты Артема Васильева.

– Она видела не очень высокого, но широкого, как она сказала, человека, Артем ростом под два метра, худой. Но здесь в экспертном заключении сказано, что убийца мог быть и высоким, просто нагнулся для удара, поскольку девушка – маленькая. Это можно проверить во время следственного эксперимента?

– Конечно. Высокий и невысокий в таком случае держали бы палку под разным углом. Но меня еще больше заинтересовали два следа широко расставленных ног. Да, следы Васильева ближе к лежащей девушке, и он тоже явно стоял, то есть понятно, почему группа пошла по его следам. Но для удара характерна именно такая стойка.

– Сережа ошибся? Он мне сегодня говорил, что еще как-то ужасно ошибся. Из-за него вроде они опоздали, и девушку увезли оттуда, где она была.

– Настя, – улыбнулся Александр Васильевич, – ты в этом деле адвокат подозреваемого и, кажется, сразу заняла позицию разоблачения следствия. То есть Сережки. Я тебе сразу скажу: ты всегда считала его гением, можешь смело продолжать считать его таковым и дальше. Ему цены нет, когда он – вольная птица, когда по вдохновению, а не по заданию находит уникальные решения, ловит на ошибках друга Славу, которого сейчас вынужден замещать, и с удовольствием издевается над ним. А в казенном режиме, в протоколе, в коллективе, в потоке бумажной отчетности, когда любому начальству может что-то не понравиться, гением быть намного труднее. Я заметил недавно, как он устал. Дело такое запутанное, все имеют друг к другу какое-то отношение, он говорил, что даже родители убитой девушки друг друга подозревают в заказе. У матери могла произойти страшная накладка в связи с тем, что сестры переоделись. Все люди – скрытные в лучшем случае, в худшем – лживые. Знают, как уходить от прямых показаний. Кстати, группа давно поехала на задание?