на лице были явные сомнения в этой затее, но несколько поколебавшись, кивнул:

- Пожалуй, лучше ничего не придумаешь.

 

***

Валентина Васильевна всё-таки пришла в ту ночь в нашу семейную спальню. Я повернулся к ней задом и долго слушал как она шмыгала носом…

Когда надоело, спросил с недоумением:

- Что, Светку жалко? Неужель, я так её сильно? Вроде ж бил вполсилы…

Та уже не скрывая слёзы:

- Она назвала меня «мамой»…

Скептически хмыкнув:

- Это она назло отцу: возраст такой.

Ударив меня по плечу, горячо:

- У тебя нет сердца! Разве можно так отзываться об дочери?

 

В общем, день-два и всё наладилось. Светка хотя и дулась сперва, но когда я как ни в чём не бывало рассказал ей пару забавных историй, оттаяла и мы с ней подружились. На ближайшем же семейном совете решили, что отныне она будет жить на Ближней даче и учиться в школе с местными ребятишками.

Ну а 19 января они с Валентиной провожали меня на XIX съезд ВКП(б) и, по очереди поцеловав, пожелали мне удачи…

 

Выехали как обычно – две машины: два совершенно одинаковых чёрных «Понтиака». В одной мы с Власиком, в другой четыре «прикреплённых». Проехав вдоль Сетуни - увидели дымящуюся от испаряющейся воды полынью…

Зачем?

…Ах, да: сегодня ж Крещенье.

Перед выездом на трассу нас остановили:

- Всем выйти из машин и предъявить документы.

Власик, при водителе соблюдая субординацию:

- Армейский блок-пост, товарищ Сталин… Маневры должно быть.

- Так давайте выйдем и предъявим личности.

Тот:

- Я мог бы сделать это и сам.

Я решительно открыв дверь:

- Это – стажёры! Их нужно учить действовать по инструкции, а не пропускать без проверки «блатных» - пусть даже это будет сам товарищ Сталин.

Сказать по правде, просто захотелось вживую посмотреть на простых людей, пообщаться с ними…

Интересно же, правда?

 

Выхожу: армейская палатка с дымящейся печкой и четверо бойцов в валенках шапках и полушубках, с пистолетами-пулемётами «Томсона» наизготовку. На ум пришло сразу из Пушкина:

«Все красавцы молодые,

Великаны удалые…».

По виду старший из них, увидев меня заметно оху… «Похудел». Но тем не менее вскинув ладонь к шапке-ушанке со звездой:

- Сержант госбезопасности Ерофеев! Вы находитесь в закрытой зоне и для проезда должны предъявить документы.

Залюбовавшись молодецким видом, точно так же не забыв отдав честь:

- Молодец, сержант!

Затем, здороваюсь с его подчинёнными:

- Здравствуйте, товарищи!

Те, на удивление стройно и дружно гаркнули:

- Здравия желаем, товарищ Сталин!

- Давно здесь службу несём?

За старшого ответил Власик:

- Уже почти двое суток.

Обратив на него внимательно-строгий взор:

- Довольно-таки холодно… Как часто меняется наряд?

Тот, поняв мою «игру», вытянувшись «в струнку»:

- Через сутки, товарищ Сталин. Этих сменят завтра утром.

- А может стоило бы почаще - учитывая погодные условия? Например, через двенадцать часов?

Тут бойцы зашумели:

- Нам не холодно, товарищ Сталин! Мы хорошо одеты, обуты и по очереди греемся у буржуйки.

- А как с бытовыми условиями? Горячей пищей кормят?

- Кормят, товарищ Сталин! Хорошо кормят.

У Власика к старшому были другие вопросы:

- Происшествия были?

- Так точно! Вчера подъезжало такси с каким-то лётчиком-лейтенантом…

- Ну и что?

- Объяснили ситуацию, он обматерил нас и уехал… Нервный какой-то.

Кто это был – гадать не надо:

«Никак сынок Васька приезжал засвидетельствовать своё почтение… Балбес!».

 

Заглядываю в палатку и вижу там ещё четверых бойцов – дрыхнущих на набитых чем-то матрасах без задних ног. Стоящие на чём-то наподобие стола котелки, чайник на печке и сушащиеся рядом валенки – прямо-таки идиллия походно-полевой жизни в зимний период.

- Ночная смена, товарищ Сталин… Прикажите разбудить?

- Не надо, пусть спят.

У стенки палатки в аккуратном ряду стояли пистолеты-пулемёты Томсона – так называемые «чикагские печатные машинки», или просто – «Томми-ганы».

Власик, показывая на часы:

- Товарищ Сталин, мы опаздываем!

- Иду, иду… А «Томми-ганы» - это очень хорошо.

 

 

 

Глава 5. Заговор против заговора и оба «за» товарища Сталина.

 

В своих мемуарах болгарский коммунист, глава Коминтерна Георгий Димитровов так описывает удивительную сцену, разыгравшуюся на даче у Сталина во время праздничного ужина 7 ноября 1940 года:

«Как всегда там, после первых выпитых бокалов вина разговор переходил на животрепещущие темы. В 1940 году таковой темой была приближающаяся война. Речь, конечно, держал Хозяин:

- У нас теперь пехота перестраивается, кавалерия была всегда хорошая, надо серьезно заняться авиацией и противовоздушной обороной. С этим я сейчас каждый день занимаюсь, принимаю конструкторов и других специалистов. Но я один занимаюсь со всеми этими вопросами. Никто из вас об этом и не думает. Я стою один. Ведь я могу учиться, читать, следить каждый день; почему вы это не можете делать? Не любите учиться, самодовольно живете. Растрачиваете наследство Ленина».

Да, можно представить себе настроение оставшихся в живых однопартийцев, которые вошли в круг приближенных Хозяина, более того, приглашаемых к столу. Вроде бы только-только расслабились, предвкушая разносолы кавказской кухни, и тут на тебе! Попытался чуть возразить (или поддакнуть) М.И. Калинин, но это только больше завело Сталина:

- Люди беспечные, не хотят учиться и переучиваться. Выслушают меня и все оставят по-старому. Но я вам покажу, если выйду из терпения. Вы знаете, как я это могу. Так ударю по толстякам, что все затрещат…

Все стояли прямо и слушали молча, видимо, никак не ожидали от Иосифа Виссарионовича такого. В глазах Ворошилова показались слезы. Никогда я не видел и не слышал Сталина таким, как в этот памятный вечер».

 

Никита Сергеевич Хрущёв в фильме «Серые волки» рассказывает о том, как его обидел Сталин:

«Я к нему пришёл и говорю, что надо уходить, через два часа здесь будут немецкие танки. А он поставил меня лицом к окну по стойке смирно! Через два часа, сам всё это время писал, спрашивает, где танки, не вижу ли я их. Он всегда со мной так… Я же живой человек!».

 

 

Подъезжаем с Власиком к Кремлю, заметил что он зело мрачноват и изрядно таки нервничает.

- Случилось что, Николай Сидорович?

- Слухи нехорошие в народе ходят, Иосиф Виссарионович…

- Ну и какие же слухи ходят, если не секрет?

Тот не стал скрывать:

- Что Вы арестованы НКВД. Конкретно – товарищем Берией.

Удивился конечно, но не успел сообразить – к