Как только Ранальф управился с покровами, послышался пронзительный визг, и контакт Атайи с мозгом Кордри, установленный с таким трудом, резко нарушился. Она повернула голову и увидела в проеме двери все ту же особу, которая пыталась помешать им проникнуть в дом. Лицо поварихи выглядело мертвенно-бледным.

— Колдуны! — заверещала женщина, отчаянно вцепившись в передник, как будто он являлся единственным ее спасением. — Господи, помоги нам! Убереги от колдунов! Боже, сжалься над нами! Пошли нам священников!

— Уведите ее отсюда и заставьте замолчать! — приказала Атайя.

Истеричные крики поварихи разрушили только-только начавшийся процесс возвращения Кордри в сознание. Атайе пришлось энергично потрясти головой, чтобы привести в порядок свой собственный мозг и не позволить собственным тропам перепутаться.

— Меган, уведи Тесс на кухню, — обратился к женщине в желтом платье старший Джарвис.

Атайя видела краем глаза, как Меган обхватила повариху за плечи и повела прочь, бормоча слова утешения. Джилберт, оскорбленный тем, что его советы проигнорировали, раздраженно фыркнул и тоже удалился из комнаты, шумно хлопнув дверью. Джарвис с облегчением вздохнул и немного расслабился, явно радуясь его уходу.

— Я не знаю, кто вы и чем занимаетесь… — воскликнул он, обращаясь к Атайе, — и не уверен, что хочу это знать. Но если вы в состоянии помочь моему сыну, то сделайте это… Я умоляю вас.

У нее ушло несколько минут на то, чтобы восстановить нарушенную связь с Кордри. Постепенно сознание опять начало возвращаться к юноше. Его мозг с трудом поддавался ей, опутанный сетью бушующей магии, не способный понять, что с ним пытаются сделать. Но в глазах светилась мольба, он чувствовал, что Атайя поможет ему, хотя не знал, каким образом и зачем ей это нужно.

— А теперь внимательно послушай меня, Кордри, — произнесла Атайя спокойным, но решительным голосом. — Сейчас мы научимся кое-какому заклинанию. Оно простое и никому не причинит вред, ни тебе, ни окружающим. Заставив какую-то часть твоей магии работать, мы сможем значительно ослабить ту боль, которая мучает тебя. А потом поговорим.

Она убрала со лба Кордри растрепанные черные кудри и прижала пальцы к его вискам.

— Ты слышишь меня? — спросила Атайя, находясь уже внутри его сознания. — Я здесь, с тобой. Сейчас я покажу тебе, откуда раздаются голоса…

Осторожно, пытаясь не испугать своего подопечного, Атайя повела его по извилистым коридорам его мозга, кратко поясняя, что такое тропы и для чего их используют. Но молодой колдун настолько сильно нервничал, что она чувствовала себя так, будто уговаривает ребенка, который до смерти боится темноты, спуститься в подземелье.

Пришедшую в голову идею познакомить его с заклинанием для создания светящегося шара Атайя тут же отбросила. Бедняга по-настоящему сойдет с ума, когда увидит подобную штуковину в своей ладони. Она решила остановить свой выбор на направляющих символах. Это заклинание ей самой показали недавно, но оно было достаточно простым, и найти его не составляло особого труда. На протяжении нескольких минут ей пришлось уговаривать Кордри попробовать свои силы, и в конце концов он сдался.

Подняв вверх руку, молодой колдун дрожащим голосом произнес-таки волшебные слова:

— Locus signetur.

В считанные секунды на спинке лавки появились ярко-красные диковинные буквы.

Атайя почувствовала, как заметно расслабился напряженный мозг Кордри. Позволив ученику немного передохнуть, она велела ему повторить заклинание несколько раз. Через полчаса работы он практически пришел в себя. Дикое, безумное выражение глаз исчезло.

— Это сделал я? — спросил удивленно Кордри, уставившись как зачарованный на таинственные символы.

Ему трудно было до конца поверить, что такое возможно.

Атайя одобрительно кивнула. Теперь работать с ним стало легче. Постепенно юноша начинал доверять ей. Шаг за шагом она подводила его к принятию своего таланта, к постижению тайн и смысла существования магии.

— А теперь попробуем создать светящийся шар. Полагаю, теперь ты уже готов к этому…

Внезапно Атайя почувствовала невыносимую боль, пронзившую ее со всех сторон сотней огненных стрел. Она слышала, как вскрикнул Ранальф, и видела, как резко он ринулся в сторону. Ей хотелось вырваться из объятий обжигающей боли, но руки и ноги не двигались, отказываясь слушаться. Было невозможно даже думать о чем-то. Тщательно установленный контакт с сознанием Кордри разрушился в одну секунду, и она резко покинула его мозг, борясь за собственное спасение.

Кордри, страшно перепуганный, запаниковал. Атайя почувствовала, как бурно стали накапливаться в его мозге защитные силы. Парализованная ослепляющей болью, она была не в состоянии ему помочь. Ранальф успел вытащить ее за пределы покрова, в следующее же мгновение энергия Кордри вырвалась наружу мощным огненным ударом. Зеленое пламя с силой метнулось в туманную стену, но тут же отскочило от нее и ударило в противоположном направлении, едва не задев самого Кордри, охватывая лежавший на полу ковер.

— Кейл, кристалл! — заорал Ранальф. — Накрой его чем-нибудь, убери от света или разбей эту чертову штуку!

И как он нашел в себе силы? — поразилась Атайя.

Она тоже хотела предупредить Кейла, но чувствовала, что язык превратился в кусок разбухшей ваты. Откуда здесь появился кристалл? Кто принес его?

Атайя уже почти ничего не видела и не слышала, все, о чем она могла думать сейчас, так это о пронизывавшей все ее тело острой боли, боли, путавшей мысли и тропы, делавшей магию бессильной. Даже заклинание блокировки уже было бы не в состоянии ей помочь.

Последовавшие несколько секунд длились бесконечно, как в те моменты, когда до одури накуришься локи. Атайе показалось, что бросившийся к горящему ковру Джарвис тушил его при помощи шерстяного пальто на протяжении нескольких часов, а Кейл пробирался к возникшему в проеме двери черному пятну так медленно, будто брел по топкому болоту. Она не знала, сколько прошло времени, прежде чем в черном пятне ей удалось узнать священника, облаченного в обычную для всех представителей кайтского духовенства рясу. В руке пастыря, торжествующе поднятой вверх, блестел золотой подсвечник, украшенный корбаловым кристаллом. Ахнув от неожиданности, Атайя хотела было рвануть ему навстречу, но вместо этого, ослепленная очередным приступом боли, беспомощно осела на пол.

Сквозь туманную пелену, возникшую перед глазами, она разглядела присевшего за спиной священнослужителя Джилберта, с ликованием наблюдавшего за работой корбала. Щеки сэра Джарвиса вспыхнули от ярости. Он никак не ожидал от друга, что тот поступит по-своему, не предупредив его. Но Джилберт делал вид, что ничего не замечает. Встретившись взглядом с корчившейся от мучений Атайей, мерзавец довольно улыбнулся.

Его радость длилась недолго. Кейл подскочил к священнику, снимая на ходу плащ, накинул его на подсвечник и без труда отобрал. Пастор попытался вернуть себе драгоценность, но, будучи слишком длинным и тощим, обладал крайне малыми силами, особенно в сравнении с бывшим воином королевской гвардии Кельвина. Обезоруженный, он в ужасе попятился к стене, нашептывая молитвы.